воодушевляет солдат. Они держатся под огнём уже не ста пятидесяти, как утром, орудий, а четырёхсот, собранных сюда по указанию Наполеона. Кутузову докладывают: «Силы защитников флешей тают в огне и штыковых схватках». И он, наконец, приказывает: «Казакам Платова и кавалеристам Уварова ударить по левому флангу французов, прорваться в тыл и тем самым ослабить нажим противника на позиции Багратиона!».
Первый башкирский полк майора Лачина, переправившись через реку Война, развернулся и дружно бросается вперёд на стоявших ещё в походных порядках пехотинцев. Те и выстрелить из ружей не успевают, как на них устремляются, словно с вышины, пернатые стрелы.
– Казаки! Амуры! – вопят солдаты и бегут в перелесок, надеясь укрыться в чаще, в буреломе. Офицеры пытаются остановить их и бранью, и ударами плашмя сабли по спине и плечам.
– Башкиры!..
Буранбай мчится в первом ряду всадников, на всём скаку вскидывает лук, и меткая калёная стрела пронзает вражеского офицера.
Но за пехотой противника, справа, находятся французские кавалеристы. Протрубил горн, они вскинули сверкнувшие бликами сабли и изготовились к атаке.
– Есаул Буранбай, – крикнул майор Лачин, – мы будем преследовать пехоту, а ты с первой и второй сотнями сдержи и отбрось конницу!
Не теряя времени, Буранбай поворачивает обе сотни джигитов вправо. Залп стрел ошеломил мчавшихся очертя голову самоуверенных, дерзких всадников – иные рухнули на землю, другие сползли с седла под копыта лошадей задней линии. А там офицер в пёстром мундирчике зацепился ногою за стремя и волочится в пыли. Да, башкиры нанесли коннице потери, но оставшиеся бросились в бешеную рубку, смело принимая на свою сабли клинки джигитов и сами нанося удары. Конь Буранбая вертится винтом, скользя копытами в крови, топча французов, есаул колет копьём, наотмашь кромсает саблей.
Вдруг раздаётся протяжный крик:
– Ранили командира полка!.. Ранили Лачина!..
Буранбай привстал на стременах и гаркнул во всю силу лёгких, заглушив и ржанье лошадей, и стоны раненых, и одиночные выстрелы:
– Спасайте майора!.. Увозите майора с поля боя!
А французские пехотинцы, получив подкрепление, опомнились, сомкнули шеренги и, время от времени стреляя, зашагали вперёд, выставив штыки. Сотня казаков оказалась зажатой между пехотой и конницей. Буранбай, приняв командование полком, выставил крепкий заслон против кавалеристов, а сам с сотней бросается на выручку донским казакам. Врубившись в строй вражеских пехотинцев, он внезапно замечает молодого Перовского. Юноша дерётся отважно и умело, – есаул увидел, как, изловчившись, корнет отрубил напрочь руку французу, замахнулся тут же на его соседа, но сабля налетела на ствол тяжёлого ружья и раскололась как стеклянная, Перовский потерял равновесие и вывалился из седла…
С гиканьем
