строгость была.
Опустил он поводья – пусть будет, что будет, и вывез Воронок его на заимку.
Света нет в окнах, но видно, что не заброшена. Постучал кнутовищем по крыше ворот – окно затеплилось. Выходит молодка лет тридцати.
– Чего тебе?
– Путь на Магнитку укажи.
– А откуда путь держишь?
– Мимо Пласта ехал.
– И-и-и! Проскочил ты Магнитку. Ну, давай заходи – отдохнешь, обогреешься, утром поедешь.
– Успею к началу рабочего дня?
– Да тут час езды. Коня в стайку поставь.
Расседлал Воронка, сена задал. Вошел в избу.
– Что же скотины нет у тебя? – птица одна.
– Скотину забрали на нужды армии – все для фронта, все для победы.… А птица сама плодится и кормится.
Хозяйка на стол собирает, а сама взглядом так и ластится.
– Муж-то на фронте?
– Убили под Псковом, еще в первые месяцы войны.
– Одна живешь?
– Детей не завели. Ты, мужик, ешь, выпей бражки с устатку да не поскупись на ласку для молодой вдовы.
Ну, как тут откажешь? Только не потянул Егор Иванович на запросы вдовы – усталость, дорога да Дарья Логовна взяли все силы без остатка. Только и хватило на один раз.
Напрасно хозяйка «петушок» теребит, вздыхает и вопрошает:
– Ну, что же ты? Аль не глянусь?
– Давай наутро оставим ласки. Ты только разбуди меня пораньше.
И уснул. Но сквозь дрему чувствует – встала хозяйка, кожушок с сапогами одела и на двор. Может, до ветру? Но нет ее и нет. Встревожился дед – сон пропал: вдруг жеребца украдет. Пиджак накинул, ноги в сапоги и вышел на двор из избы. Хозяйки нет на дворе. Но слышит дед в стайке топот конский и ржание тихое, будто ласкающе-благодарное. Он туда. Дверь приоткрыл, пригляделся и различил – играется Воронок с какой-то кобылкой каурой.
Откуда взялась? Должно быть, врала про скотину хозяйка – спрятала где-то кобылку, а сейчас покрыть ее хочет: благо жеребец подвернулся.
Но где же сама-то? Вон кожушок на яслях висит. Пригляделся – мать честная! – у кобылки на задних ногах сапоги!
Не сорвался дед в страхе, сломя голову, с этой заимки, а вернулся в избу сон досыпать.
Спозаранок разбудила его хозяйка – у нее уже хлеб в печи дошел. Дала в дорогу каравай. А глаза счастьем сияют, истома в каждом ее движении! Не вспомнили ни она и ни он, о том, что на утро вчера загадывали.
Указала молодайка дорогу к Магнитке, и Воронок весело затрусил.
Хотите, верьте, хотите, нет, но случай такой рассказал мне дед. Как объяснить его? Кто-то скажет – чертовщина какая-то. Кто-нибудь ухмыльнется – поблазнилось, мол. А я так кумекаю – бабе очень любви хотелось, и раз от мужика не получилось, обернулась она кобылкой и стала под
