настала. Многих людей не стало – кого на фронте убило, кто в тылу помер от натуги и голода. Фенечка все живая под бывшим поповским крыльцом.
Вот в гости нагрянула.
– Ступай себе с Богом, – выпроваживает гостью Дарья Логовна. – Нечего мне тебе подать.
– Не просить я пришла, а помочь – чай невмочь тебе кормить четыре-то рта двумя руками.
– Чем ты можешь помочь?
– Научу, как пропитание добывать.
– Воровать что ли? Сейчас строго с этим.
– Воровать – это домой нести, а мы поедим и улетим. Много ли надо таким перепелкам?
Она с ласкою посмотрела на три девчоночьи головы, торчащие из-под занавески с печи.
– Ступай – не заманивай, а то ухватом отхожу.
– Дура ты, Дарья Логовна – девчонок бы пожалела, – сказала Фенечка от порога и подалась восвояси.
На другой день все как обычно – работают бабы, шутят, ругаются. Дарья Логовна уловила минутку безвнимания и сыпанула две горсти за пазуху. Теперь только бы не попасться!
Откуда-то из-под купола слетела сизокрылая голубка – глазки сияют. Клюнет зернышко да на Дарью Логовну посматривает – вот, мол, я какая!
Замерли бабы на местах – вот бы поймать такую в суп.
– Дарья Логовна, что же ты? Ведь рядом – руку только протяни и слови.
А у той сердце зашлось внезапной тоской – что-то родное блазнится ей в носике-клювике, гордой посадке головы, а главное в глазках – такие задорные, такие смешливые….
Ведро прилетело, брошенное чьей-то рукой – голубка взлетела. Посудачили бабы и за работу.
Домой вернулась потемну – девки старшие в слезах.
– Олька пропала!
– Где? Когда? Как?
– Она нас к Фенечке звала, но мы не пошли. Она ушла, и нет ее.
– Так что же вы?! За косу бы оттаскали и дома заперли.
Дарья опять одевается и наметом к поповскому дому.
На крыльцо заскочила – и ну топать, и ну прыгать.
– Вылазь, тварь блажная, а то придавлю!
Выползла Фенечка.
– Куда Ольку дела?
– Что, не вернулась? Вот скаженная! Да ты не расстраивайся – налетается и вернется.
– Ах, ты… – много нехороших слов наговорила Дарья Логовна в сердцах. Ругаться она мастак, драться вот не умела. Ушла, не тронула Фенечку.
А Оленька не вернулась – может, назад не смогла перекинуться, может, понравилось быть крылатой. Как судьба ее птичья сложилась? – то мне неведомо.
Только рассказывала Дарья Логовна – в дождь или вьюгу слышит она каждый раз легкий стук голубиного клюва в стекло окна. И голос Олин:
– Матушка, пусти обогреться – холодно мне.
Вот такая легенда в нашей семье…
Много с тех пор
