сидел мужчина средних лет, больше про него ничего нельзя было сказать. Его поглотил рояль, пианист стал его тенью, частью. Около рояля в красном платье, просящемся на сцену, стояла, опираясь на инструмент и покоряя, присмиряя его, Лира Михайловна. Она чувствовала его силу, но было видно, что чувствовала своё преимущество и силу над ним.
Наставница потребовала снять жилеточку с Андрея и отослала Марса с ней к стене. Только со стороны слуга увидел, какой же маленький и хрупкий его трёхлетний господин перед роялем и Лирой Михайловной. Марс испугался и было сделал шаг к мальчику, но опомнился и настороженно застыл.
Певица обошла вокруг своего воспитанника, развернула ему плечи, приподняла подбородок. Мальчик уже привык к этому, поэтому послушно застыл в этой гордой позе. Певица что-то тихо сказала Андрею, потом пианисту.
Пальцы побежали по шаткой и непредсказуемой чёрно-белой дороге, медленно возвышая звук. Лира Михайловна сильным, грудным, уверенным в каждом следующем звуке голосом пропела гамму. Марс никогда не был в опере на выступлении этой русской певицы, поэтому его восхитил этот звук, который, казалось, звучал не только в его ушах, но и тихо дребезжал и отзывался в его груди. Бывший студент даже закрыл глаза и приложил руку к лацкану фрака.
И вдруг совсем юный голос, чуть торопливый, забегающий вперёд рояля, прерывающийся из-за маленьких лёгких, расширил комнату, ослепил своим светом видевшие много красивого глаза Марса. Он слушал этот воистину ангельский, похожий на звон сосулек, плеск воды, свист упругой живой ветки и шёпот листьев голос. Этот невинный голос вызывал трепет в груди, пугал сокрытой в нём силой. Марс с трудом сдерживался, чтобы не заплакать и не засмеяться от этого счастья, которое он получил возможность пережить. Теперь слуга понял, почему этот маленький мальчик получил возможность обучаться у столь известной в искусстве личности. Если его голос поражал души только в начале обучения на простом пении гаммы, то что за цветок вырастет из этого ростка?
Эти полтора часа Марс то взмывал под действием голоса своего господина, то опускался на землю от голоса Лиры Михайловны. Такого катарсиса студент не переживал ещё никогда. Этот голос не надоедал, когда же он умолк по завершению урока, то душа Марса была не опустошённой, нет, она была лёгкой, открытой и воодушевлённой к новым поворотам жизни.
Лира Михайловна погладила мальчика по голове и тут же вместе с пианистом покинула зал. Марс подошёл к раскрасневшемуся, утомлённому Андрею.
Волосы мальчика растрепались, сорочка была мокрая, словно он носился по саду, он очень устал. Но глаза его ещё светились силой голоса. Было видно, что он отдавал всю силу в пение, и ему это нравится. Марс опустился на одно колено, чтобы надеть жилет на Андрея. Мальчик тёр пальчиками глаза, ему хотелось спать.
– Вы хорошо, нет, потрясающе поёте, молодой господин. Я никогда в жизни не слышал чего-то столь сильного, чтобы могло пробудить человека. – Марс убрал с лица Андрея волосы. – Но неужели вы
