вокруг стволов и свисающие с веток.
– Что это? – Петров указал на одну из нитей, выцветших до грязно-белого.
– Дорога из хлебных крошек. Для тех, кто пойдет следом. Сейчас главное – не оглядывайся. Что бы ни случилось.
Петров услышал шорох. Что-то выползло из кустов позади и двинулось за ними, шурша палой листвой и стрекоча на низких нотах.
– Не оглядывайся, – повторила мать и решительно зашагала вперед, всем своим весом переваливаясь с одной ноги на другую.
Петров поспешил следом. Мышцы напряглись – тело приготовилось бить или бежать – но мать будто услышала его мысли:
– Не вздумай пуститься бегом – так будет только хуже. Просто смотри на меня и думай о хорошем. Мы уже близко.
Петров заставил себя сосредоточиться на широкой спине матери, идущей на два шага впереди, и уже почти не замечал стрекота за спиной, когда кто-то вдруг дотронулся до его плеча.
От неожиданности Петров вскрикнул и оглянулся. Позади над ним навис огромный пятнистый паук. Его кожистое гладкое тело держалось на таких тонких и длинных лапах, что вся эта конструкция казалась немыслимой, невозможной с точки зрения физики. Он шевелил жвалами, и каждое такое движение рождало новые стрекочущие звуки, которые складывались в слова:
– Крадешьс-с-ся, скиталец-ц? С-стр-рашно? Хочешь отс-с-срочку?
Из всех восьми глаз существа на Петрова смотрели отражения его собственного перекошенного лица, и от этого Петрову на миг показалось, будто паук и есть он сам. Он всегда был за спиной, держался поблизости, незаметно опутывая серыми нитями и задавая свои стрекочущие вопросы, которые Петров по глупости принимал за собственные мысли. Этот паук жил в нем и набирался сил, чтобы сейчас выползти на свет.
Из оцепенения Петрова вырвал голос матери:
– Я же говорила, не оглядывайся. Почему ты не послушался?
Петров, такой вдруг маленький и нелепый в своих взрослых одеждах, повернулся на звук:
– Мама!
Она стояла спиной к Петрову, как будто замерла в стоп кадре. Ее ровный, лишенный всяких интонаций голос наводил на мысли о механической кукле:
– Мы были уже близко. Если бы ты только не оглянулся…
– Мама! – снова крикнул Петров в отчаянной надежде если не на спасение, то хотя бы на возможность еще раз увидеть ее лицо, – Мама, как меня зовут? У меня должно быть имя.
Женщина покачала головой – то ли примирительно, то ли разочарованно. Вздохнула.
– Не выдумывай. Папашка твой был Петров, и сам ты Петров. Вот и вся история.
Больше они ничего не сказала и так и не обернулась. Просто пошла дальше по тропинке – туда, где серых нитей на деревьях становилось больше.
Огромная тень накрыла Петрова – это паук пронес над ним свое тело на тонких лапках и направился вслед за матерью, продолжая свою стрекочущую песню. С-с-ступай
