себя, и подействовал на манер спусковой пружины. Макар рванулся к выходу.
– Стой!
Будучи абсолютно уверенным в том, что сейчас ему в спину раздастся новая автоматная очередь, но, не снижая скорости, он ухватился за спасительную дверь, и распахнул ее.
На стоянке, прямо перед входом стоял фургон, на котором прибыла опергруппа. Но возле нее никого не было. Видимо, все полицейские находились внутри банка. Вильнув, Макар помчался прочь, развивая максимальную скорость, на какую только был способен. Он услышал, как за его спиной загремела дверь, выпуская наружу преследователей, услышал угрожающие крики, но даже не обратил на них внимания. Он бежал зигзагами, нырял между стоящими автомобилями. Сейчас по нему откроют стрельбу из автоматов, он будет изрешечен пулями и упадет, заливая кровью асфальт. Этих людей ничто не остановит. Они доставят своему начальству его труп, и получат свой миллион долларов.
Но никто не стрелял. А Макар не оборачивался. Он боялся обернуться, и бежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Перепрыгнув через растущие кусты, он помчался по какой-то аллее. Навстречу ему попадались люди. Макар бежал прямо им навстречу, надеясь на то, что присутствие посторонних удержит преследователей от стрельбы. Однако расстрелянный на его глазах охранник, которого он взял в заложники, свидетельствовал о том, что эта надежда не слишком-то сбыточная. Если уж они принялись палить друг в друга…
Никто больше не стрелял. Даже крики преследователей смолкли. Но Макар не давал себя обмануть. Наверняка они бегут молча и, возможно, уже настигают его. Еще мгновение, и его схватят, всадят ему пулю в спину.
Не снижая скорости, Макар обернулся назад. За ним никто не гнался. Лишь только прохожие, напуганные его бегом, шарахались в стороны, уступая ему дорогу.
Как, неужели ему удалось от них ускользнуть? Или же его просто обходят и сейчас выскочат навстречу? Они наверняка вызывают сейчас подмогу, объявляют план-перехват. Да, это самое правдоподобное. Самое логичное с их стороны.
Нет, это как раз не логично. И дело здесь не в профессионализме, не в здравом смысле. А в обыкновенной человеческой жадности. Миллион долларов. Он хорош для одного. Максимум для двоих-троих. Но не для плана-перехвата. В этом случае, миллион превращается в ничто. И если эти люди захотят его изловить, они будут действовать в одиночку. Не посвящая в свои планы лишних.
Макар снизил скорость, и теперь почти шел нормальным шагом. Он задыхался, сердце лихорадочно билось в груди, готовое вырваться наружу. Чувство паники по-прежнему не оставляло его в покое. Он озирался по сторонам, ощущая себя затравленным зверем. И самым ужасным было то, что он не понимал, за что его преследуют. Что он натворил за тот месяц, который стерся из его памяти?
Который стерли из его памяти.
Вопрос: зачем это сделали?
Кто это сделал – было понятно. Он не сомневался в том, что это было дело рук корпорации «Знание-сила», из дверей которой он вышел менее часа назад. И откуда на его счету такие
