хватает – и рухляди, и злата, и съестных припасов. Живи да радуйся. На что ему Киев, на что Новгород, ежели своя земля обширна и обильна. В Софийском соборе колоколов нет, вот беда-то! Нешто без колоколов обойтись нельзя? Дай время, и в Полоцке колокола появятся. То были потаённые думы боярина. Служил боярин князю верно. Коли повелел князь взять Новгород, всё сделает, дабы исполнить княжью волю.
Гудело било, на улице слышались крики. Рознег остановил круг, обмыл руки в бадейке, вытер тряпицей. Не отнимая рук от горшка, Несда испытливо посмотрел на сына. За полгода тот изменился. Не парень – мужик. Своё слово норовит сказать и стоять на нём. Пух на скулах и подбородке закурчавился. Лишь румянец на ланитах да гладкая, без единой морщины кожа говорили о молодости.
– Идёшь? – спросил с укором ли, вопрошающе.
– Иду, – с вызовом ответил сын.
Несда вытер руки, вздохнул, обнял Рознега за плечи. Знал: уговаривай, не уговаривай – всё равно пойдёт.
– Лук с тулом в клети висит. Стрел маловато, двух десятков не наберётся.
– Я вражьи подбирать стану.
– В ларе куяк лежит, надень под кожух. Ещё твой дед на брань надевал.
Несда хлопнул сына по плечу, отвернулся. Тот от нетерпения переминался с ноги на ногу.
Через пролом в прогоревшей и обвалившейся городнице, втянув головы в плечи, загородившись щитами от жара, лезли полочане. Жихарь бился рогатиной. Скоморох был мало горазд в бранном деле, выручали ловкость и увёртливость. В смертельной свалке потешник едва успевал отбивать удары, пытался ударить сам, мало соображая, что делает. Рассуждать было некогда. Он не понял, как это получилось, – остриё его орудия вонзилось поверх щита под подбородок свирепого полочанина. Из раны обильно хлынула алая кровь. Скоморох оторопел. Этот миг мог оказаться последним в его жизни.
– Так вот ты каков, побратим! – раздался грозный окрик.
Рядом стоял Жердяй с занесённым для удара мечом. Пал бы Жихарь с прорубленной головой и отлетела бы скоморошья душа на небо веселить ангелов, но чей-то быстрый топор отсёк Жердяю руку вместе с мечом. Разбрызгивая культяпкой кровь, с воем повалился Жердяй набок. Жихарь оставил рогатину, схватил выпавший из вражьей руки меч, подхватил щит. Удача оставила скомороха. Острая сталь пропорола бедро. Орошая снег кровью, скоморох заковылял прочь.
Мало было защитников, с Торговой стороны лишь единицы пришли на городницы. Некому было направлять ратников. Устилая путь трупами, десятка два всеславовых дружинников прорвались к воротам и растворили их. Полоцкая рать по Прусской улице устремилась к Детинцу. На площади её встретила стена из остатков новгородской дружины, но долго новгородцы не продержались.
На Прусской, Волосовой улицах, Добрыне разгорелся дикий разгул грабежей, насилия. Завоеватели врывались в подворья, хватали всё ценное, что могли унести, остальное ломали. Волокли в закутки женщин, расправлялись с мужчинами. Новгородцы сопротивлялись как могли, запирали ворота, рубились топорами,
