ком. Под сильными пальцами глина превращалась в тесто. Сын испил квасу, повалился на траву. Гончар выкатал ладонями жгут, переломил пополам, со вздохом сплюнул.
– Копай ещё на три заступа. Тоща глина, вишь, потрескалась.
Сын забухтел недовольно:
– Вон, птички щебечут, метелики летают, никаких забот, и сыты, и согреты. Почто люди должны до седьмого пота надсажаться. Батюшка сказывал, в Библии…
– Ты поболе попов слушай, так с голоду ноги протянешь. Копай борзо, пока подзатыльниками не попотчевал.
В узкой яме работать неудобно. Черенок заступа, плечи, локти копальщика беспрестанно натыкались на стенки напытка, но отец был неумолим. Сын бухтел недовольно, но работал споро, Несда брюзжал по привычке. Когда глубина достигла груди парня, глина удовлетворила Несду.
– Вылазь, – велел сыну. – Перекусим да расширим копанец.
Поев, испив квасу, отец с сыном поплевали на ладони, принялись за работу.
Топтали глину не в гончарне, во дворе. Ведомо, чем долее глина мокнет, тем податливей, тем лучше лепка. Потому заготавливали её в самом начале лета, едва подсыхали дороги. Наметив новый копанец, копать глину, возить домой, гончар снарядил старших сыновей – семнадцатилетнего Рознега и четырнадцатилетнего Завида. Обе дочери и младший сынишка топтали глину. Меньшак забавлялся, вывалявшись по уши в глине, бегая на четвереньках, взлаивал и пытался куснуть сестёр за ноги. Всем находилась работа. Жена ворчала: одной и по дому, и с коровой, и с огородом. Муж на сетования жены не обращал внимания, пока не заполнился опустевший зимний глинник, дочерей в помощь матери не отпускал. Глина должна дойти, а это скоро не бывает. Навозят глины, отправит сыновей на заготовку дров, там и сенокос подойдёт. Ему за всем не поспеть, пусть трудятся. Осенью наметились две свадьбы. Рознег женится, Веснянка замуж идёт. Успевай, поворачивайся, готовься к тратам немалым.
Вечерело, Несда осмотрел подсохшую посуду, пощёлкал пальцем, послушал звук.
– Ну? – нетерпеливо спросила жена.
Решение Несда принял, но для вида, – нечего бабу поважать, шибко торопкая, всяко действо без спешки обдумать надобно, – потёр перстами лоб, ещё раз обошёл решетчатый стол, заставленный лепниной, наконец, объявил с важно стию:
– Зачнём!
Сыновьям гончар велел натаскать дров к очагу, сам с женой устанавливал высохшую посуду на решётку горна. Муж подавал, жена расставляла. Как-то Несда ненароком толкнул опарницу и корчагу, после чего из горна пришлось доставать черепки. С тех пор жена, назвав его медведем, посуду в горн устанавливала самолично.
– Тебе только свистульки укладывать, – ехидно отбрыкивалась от протестующего мужа.
Поначалу Несда противился, но жена знала толк в обжиге, посуду расставляла правильно. Откуда это у неё, за ним подсмотрела или нашептал кто?
Несда спустился к очагу, мельком глянул на сыновей. Те жались к стене, наблюдая
