Запрокинув голову, огляделся, отмечая новины. От Иерусалимской стены дух захватывало. Богоматерь Оранту сложили русские мастера из русской мусии. Украшение храма продолжалось. У главного алтаря высились леса. Два подмастерья намазывали поверхность стены известковым раствором. Сам мастер выкладывал мусию Деисуса. Заметив князя, Богомол, мастер-мусийщик, спустился вниз.
– Здрав еси, великий князь. Вот, алтарь украшаем. Преподобный Феодосий настоял, чтобы Деисуса свои, русские мастера выложили. Нам же велел поститься, жить в чистоте.
– Ну и как, блюдёте наказ благоверного?
– Как же, как же, великий князь. Постимся, жён не знаем, слова бранного не произносим.
– Вы уж старайтесь, и ради славы Господней, и ради славы Руси. А я уж вас не обижу. Закончите мусию, награжу.
После церкви Изяслав повёл сына в писцовую. Вход сюда строго возбранялся. Кроме самих переписчиков, сюда входили лишь настоятель да пономарь, ведавший переписчиками. Великого князя запрет не касался. Изяслав хотел, чтобы сын ведал, какими трудами достигается мудрость.
Религиозное чувство Изяслава мешалось с тщеславием и гордыней. Он страстно желал укрепления правой греческой веры на Руси. С такой же страстью желал, дабы это укрепление связывалось с его именем. Чтобы потомки говорили: эти храмы, монастыри построил великий князь Изяслав. Потому с двояким чувством наделил землёй Печеры, заложил отчий монастырь, церковь Ирины, продолжал начатое отцом строительство Софийского собора.
Борзята отдал заказ, бросил в досканец резаны. С лавки поднялась дева, села перед мастером на табуретку. Усмошвец посмотрел на румяное личико.
– Ну, и чего желаешь, красавица?
Девушка единым духом выпалила заготовленные слова:
– Черевья красные и поршни с оборами, а черевья с узорами.
Не торопясь, разглядывая каждый кусок, Борзята выбрал подходящий, подмигнул:
– Никак замуж собралась?
У девы не только ланиты, лоб и подбородок покраснели.
– Ага.
– Ты чья будешь-то?
– Микулы кузнеца дочь. Знаешь его?
– Знаю, знаю.
Подобрав лоскут усмия, мастер поторопил, сердясь и на себя, и на деву:
– Ногу давай. Борзо, борзо, вишь, люди сидят, а мы с тобой лясы точим.
Девушка сняла обувку с левой ноги, усмошвец обернул ступню заготовкой, оставив свободным носок, наметил угольком размеры, написал на заготовке буквы «МК», велел:
– Через седмицу придёшь.
Беспорточный Немир, с любопытством созерцавший примерку, протянул руку деду:
– Дай! – детская ручонка потянулась к ножу.
– Чего тебе дать? Обрежешься. На вот, – Борзята протянул внуку обрезок кожи.
Немир повертел лоскуток, сунул в рот, пробуя на вкус.
– Да
