мужик и тут преуспел. У рыжиков есть латинское название deliciosi, то есть, грибы деликатесные. Русские повара их замечательно готовили в старые времена. Так что многие заезжие гости вместе с рецептами украли у нас имя. У венгров в ресторанных меню это блюдо так и называется "rizike". Тот же финт сделали немцы. То есть, слово "рыжики" стало названием деликатесного блюда. Подобных примеров много. Всё это я говорю к тому, что у меня есть другие интересные рецепты, и я могу с вами поделиться. В следующий раз, если зайдете, я вас могу угостить яичницей по-мароккански. Блюдо простое, но с секретом. В Марокко ни одна живая душа эту яишню ещё не пробовала, потому что секрет хранится у меня и выдаётся только по особым случаям.
Марик растерялся и, стараясь скрыть своё замешательство, спросил, ткнув пальцем в сторону стены:
– А что это за фотография?
– Фотография? – Дворник приподнял брови и сделал долгую паузу, словно раздумывал, стоит ли ему отвечать на этот, уводящий в сторону, вопрос после такой вдохновенной речи о марокканской яишне. Но затем, втянув носом добрую порцию вкусного кухонного аромата, переспросил:
– Вы про какую фотографию говорите?
– Ту, что рядом с Миланским собором. – Марик произнёс это слегка небрежно, как само собой понятное. Дворнику Михе совсем необязательно было знать, что все эти башенки, узорчатые арабески и заточенные карандашиками пинакли он успел разглядеть, тайком проникнув в кинотеатр повторного фильма, где всего один сеанс был выделен на показ фильма Висконти " Рокко и его братья".
– Ах, эту… – дворник опять высоко задрал брови и посмотрел на Марика с уважением. Ну, эта висит для отвода глаз. Фотографиями займёмся в другой раз. Давайте я вам лучше марки покажу. Хотите взглянуть?
Речь дворника в комнате звучала совершенно иначе. Там, во дворе он притворялся хитроватым и недоверчивым русским мужичком, а здесь его слог звучал так, будто старый граммофон с тупой иглой поменяли на современный агрегат с пьезоэлементом. Каждое слово, слетая с его губ, напоминало балетное па.
Марик сел на стул и слегка осмотрелся. Перед ним на столе лежал увесистый, основательно потёртый на краях, кляссер, похожий на том Большой Советской Энциклопедии. Дворник перевернул несколько страниц и подвинул кляссер поближе к Марику. Из целлулоидных кармашков, дразнясь, выглядывали марки. Марик сразу прилип к ним глазами. Дворник присел рядом на табуретку и стал потирать пальцами жёсткую щетину на подбородке, потом откашлялся и спросил:
– Вас ведь, кажется, Марком звать? Вы из седьмой?
Марик кивнул, поглощённый цветным миром, открывшимся перед ним.
– Вы любите марки, Марк? – невольно скаламбурил дворник и улыбнулся краешком рта.
– Очень, – Марик покраснел, озадаченный обращением к нему. Его называли по-разному: Марочка, Марик-очкарик, Маркуша и даже Марчелло… но впервые его имя приобрело взрослость и чуть подвинулось, освободив
