западному краю, и никто не найдет их следа.
– Что ж, – пророкотал голос, – будь пред вами тишь да гладь, а за вами – света не видать…
Сверху загудело так, будто кто-то на все небо замахнулся гигантским хлыстом.
– У-у-хай-я-а-а!!! – снова крикнул Говар, и волки неистово рванули с места.
Первым, свободным от упряжки, несся раненый Мах, сани мчались стрелой, а сразу за ними поднималась белой стеной страшная буря.
Вдруг Говар вдруг дернул поводья и остановил волков.
– Дальше сам, – быстро сказал старик, спрыгивая на снег и глядя вверх, на загудевшие верхушки деревьев. – Слушай внимательно: Мах останется с тобой, он проведет вас. Хвою оставим здесь, я о ней позабочусь. Давай же!
Они сняли с саней рысь и положили ее на снег.
– Дома, – продолжал Говар, подталкивая юношу обратно в сани, – распряжешь волков и отпустишь их. Упряжь и сани оставь у себя. Меня не ищи, время придет – свидимся. Прощай и поспеши. Если догонит Вайю – беда! Разбудить его легко, а вот успокоить…
«У-у-у! Хай-я-а!» – снова крикнул старик, и волки понеслись по лесу быстрее прежнего. Чабор вцепился в поводья и зажмурился. Снежная пыль больно секла лицо, смотреть было невозможно. Единственная мысль пронзала голову – не выпасть из саней: ни нагнать ведь потом, ни выбраться самому…
Когда они вырвались из леса, серые братья пошли медленнее, и юноша, открыв наконец, глаза, увидел впереди очертания Дïдова Капища. Догоняющий сани по пятам Вайю уже не пугал его. Нестерпимо ныли одеревеневшие от мороза пальцы, но это было пустое, главное – он подъезжал к дому…
– Глупая, бездарная пора… Этот снег, мороз… эта дурацкая тишина… Шайка, где Вурдал?! Шайка, черт тебя побери!
В ту же секунду из темного проема в стене появилось лохматое и уродливое существо.
– Я здесь, повелитель, – прогнусавило оно и поклонилось. – Что угодно повелителю?
– Мне угодно… черт! Я не знаю, что мне угодно!
– Господин, – прогнусавила в ответ Шайка, – сейчас зима и…
– Заткнись! – вспылил Бардак. – Я не хочу слышать ни о зиме, ни о том, что в это время всегда бывает так. Ты хоть представляешь, сколько таких зим я пережил? Сотни! И всегда одно и то же. Ведь жизнь не кончается зимой?
– Но, хозяин…
– Что «хозя-а-ин»? Запавету, небось, его подданные зимой скучать не дают?
– Не думаю, что занятия Запавета придутся вам по душе, повелитель.
– Я тебя не для «думаю» держу! – взъярился Бардак.
Шайка непонимающе пожала коростливыми плечами.
– Что же хочет мой повелитель? – завела она старую песню, добавляя к противной гнусавости капельку раболепства, что еще никогда не мешало при общении с царем Темнолеса.
Тот, чувствуя в голосе слуги приятную нотку, поостыл:
– Повелитель хочет развлечься, поболтать. Где Вурдал? Что с ним? Почему не приходит? Давай, расскажи мне.
– Повелитель,
