тоже, как и Буряк, денег заработать, от нужды уйти, да что говорить, таких в районе много заезжих из разных сёл и деревень. Здесь дочка родилась, в школу ходит. Мысли одолевали: как скопят, так поселятся на Большой земле в каком-либо городе. Глядя на местных аборигенов, занялся любительской охотой на плавающую и борову дичь, но больше интересовали соболя, мех ценный, они всегда в цене. Когда кроме денег появилось золотишко, эта мечта обрела новый смысл – податься к морю, в Крым, купить дом с садом и машину «москвича». Там выйти на лиц кавказской национальности и сбыть им золото, этот, мол, народец хваткий до жёлтого металла и не болтливый.
Пройтись до Торбеевского зимовья предложил Хапугин, Буряк не раздумывая согласился. Оно не так далеко и безлюдно – всего-то семь километров, полтора-два часа ходу. Тем более определились: золото лучше спрятать в лесной глуши, так надёжней. Знали, рядом с избушкой небольшая каменная россыпь, в ней и устроить тайник.
Каждый в своём рюкзаке вместе со снедью принесли золото и прихватили безмен, прикинуть вес и знать, по сколько выходит на брата. Хранить дома никак нельзя, чёрт попутает-замутит, и вся житуха крышкой накроется.
Заглянем с читателем, что же происходило в зимовье, пока Матвей Спиридонов шагал с ружьём через плечо и котомкой за спиной по Верхнему Аканаку, а затем по Гатчинскому урочищу до тока, пока не увидел глухаря и пытался по нему произвести выстрел.
Глава 5
– Да, жильём не пахнет избушка, давненько не топлена, сыростью отдаёт, что значит без хозяина, – снимая с себя рюкзак и ружьё, отметил Хапугин.
– Ты же, Василий, заявку подал, так, глядишь, и уважут, получишь угодье, зимовье обживёшь и вся живность тутошняя под тобой будет, – ответил Буряк.
– Подал, надо бы в город съездить, зайти в зверопромхоз, чего резину тянут, или мзду ждут?
– Давно бы скатался, сунул полусотню, так оно и выгорело бы. Ты любитель по тайге шастать, за зверьми гоняться, мне это не пристало. Я так, выскочу когда ради потехи по рябчикам и по куропаткам бабахнуть – и довольно. Бабы нет, а самому общипывать птиц, с перьями возиться, это не моё, проще в магазине купить.
– Ну да, вот баб общипывать ты мастак, – усмехнулся Хапугин. – Кто тебе не даёт жениться? К примеру, Нюрка, девка видная, охмурил, так женись. А видал, как на тебя Спиридонов обрушился, задушить готов, и придушит при случае, этот за справедливость может.
– Да пошёл он! Это в бригаде он начальник, а в мою личную жизнь пускай не вмешивается, угрожать взялся.
– Люди-то тоже на тебя стали косо поглядывать, испортил девоньку…
– Что с ней сделалось, как была ягодка, так ягодкой и осталась, – перебил Буряк. – Погрустит, забудется.
– Ладно, хрен с тобой, давай по делу, выкладывай золотишко, – перевёл разговор Хапугин, извлекая из своего рюкзака брезентовый кулёк с самородками, безмен и бинокль, который тут же повесил
