считается самым удобным и приятным местоположением. Теперь принято за правило, чтобы из окон господского дома не показывался ни один коттедж селянина, кроме разве утонувшего в зелени коттеджа садовника. В теперешние дни, если деревню нельзя уничтожить совсем, то, по крайней мере, она не должна бросаться в глаза. Унылый звук церковных колоколов производит неприятное впечатление, и дорога, по которой свободно может проехать всякий простолюдин, должна находиться в стороне. Не так думал об этом один из оллингтонских Дейлов, когда строил свой дом. Тут стояла и церковь, и деревня, ему нравилось подобное соседство – ему приятно было находиться на близком расстоянии и от Бога, и от ближних.
Проезжая по дороге от Гествика в деревню, вы видите в левой стороне, довольно близко от себя, церковь, а господский дом все еще не показывается. Но когда вы приблизитесь к церкви, когда поравняетесь с воротами церковной ограды, перед вами откроется во всей красоте Большой оллингтонский дом. Быть может, это самое лучшее место, с которого можно любоваться картиной оллингтонского Дома. Неширокая просека или аллея и по ней обыкновенная дорога ведет к воротам церковной ограды, воротам, которые вместе с тем служат и входом в поместье мистера Дейла. Тут нет сторожевого домика, ворота стоят открытыми – и так почти постоянно, за исключением случаев, когда их нужно закрыть из-за пасущихся в поместье стад. Впрочем, тут есть еще другие, внутренние ворота, отделяющие пастбища от сада, и за ними, пожалуй, третьи, ярдов на тридцать от вторых, через которые вы входите на скотный двор. Быть может, такое близкое соседство скотного двора составляет недостаток Большого дома, но надо сказать, что конюшни, хлева, сеновалы, немытые телеги и лениво передвигающаяся с места на место домашняя скотина закрыты от дома, как ширмой, каштановыми деревьями, посаженными в ряд, с красотой которых, когда они роскошно цветут в начале мая, не может сравниться ни один ряд деревьев во всей Англии. Если бы кто-нибудь сказал оллингтонскому Дейлу – нынешнему или прежнему, – что поместье его нуждается в лесе, он вместо ответа указал бы, со смешанным чувством гордости и неудовольствия, на эту ширму, на этот каштановый пояс.
О церкви я намерен сказать как можно меньше. Это была церковь, каких в Англии найдутся тысячи – высокая, неудобная, с трудом поддерживаемая в должном порядке, преждевременно пропитанная сыростью, а между тем построенная по всем базовым правилам архитектуры. Основное пространство делилось на центральный неф и боковые приделы, так что фундамент здания по форме напоминал крест, хотя приделы казались обрезанными и приставленными к туловищу руками. Алтарь церкви был отделен от центральной части, а в противоположном конце постройки возвышалась большая приземистая четырехугольная башня со шпилем в виде опрокинутого колокола. Этот шпиль был покрыт свинцом и имел крайне неправильные пропорции. Кому не знакомы низенькая паперть, высокое готическое окно, приделы с плоскими кровлями и почтенная,
