говорила, но… он не слышал ее. Ее голос был словно далекий ветерок…
– Есть простой путь к свободе. – Моаш протянул руку и положил ее на плечо Каладина знакомым успокаивающим жестом. – Ты мой самый близкий друг, Кэл. Я хочу, чтобы ты перестал страдать. Я хочу, чтобы ты был свободен.
– Нет…
– Выход в том, чтобы перестать существовать, Кэл. Ты ведь всегда это знал, не так ли?
Каладин сморгнул слезы. В самой глубине его души маленький мальчик, который ненавидел дождь и темноту, свернулся калачиком. Потому что… он действительно хотел перестать страдать.
Он так сильно этого хотел.
– Мне нужна от тебя всего одна вещь, – продолжил Моаш. – Я хочу, чтобы ты признал мою правоту. Чтобы ты увидел. Когда они продолжат умирать, вспомни. Когда ты их подведешь и боль поглотит тебя, вспомни: выход есть. Вернись к тому утесу и прыгни во тьму.
Сил кричала, но это был всего лишь ветер. Далекий ветер…
– А драться с тобой я не стану, Кэл, – прошептал Моаш. – Нет такой битвы, которую можно было бы выиграть. Мы проиграли в тот самый момент, когда родились и явились в эту проклятую юдоль страданий. Единственная победа, оставшаяся нам, – решиться покончить с этим. Я нашел свой путь. Для тебя открыт другой.
«О, Буреотец! – подумал Каладин. – О, Всемогущий! Я просто… я просто хочу перестать подводить людей, которых люблю».
В комнату ворвался свет.
Чистый и белый, как свет самого яркого бриллианта. Свет солнца. Блестящая, концентрированная чистота.
Моаш зарычал и резко повернулся, прикрывая глаза от источника света, который шел из дверного проема. Фигура, стоявшая там, казалась не более чем тенью.
Моаш шарахнулся от света – но его версия, прозрачная и тонкая, оторвалась и шагнула в противоположную сторону. Как послеобраз. В ней Каладин увидел того же Моаша, но почему-то более статного, одетого в блестящую синюю униформу. Двойник уверенно поднял руку; и хотя Каладин не мог их видеть, он знал, что за этим Моашем собрались люди. Защищенные. Пребывающие в безопасности.
Образ Моаша вспыхнул, в его руках возникло осколочное копье.
– Нет! – закричал настоящий Моаш. – Нет! Возьми! Возьми мою боль!
Он отшатнулся в сторону, разъяренный, в его руках появился осколочный клинок – меч Убийцы в Белом. Он замахнулся в пустоту. Наконец он опустил голову, прикрывая лицо локтем, и, оттолкнув фигуру внутри сияния, бросился обратно в туннель.
Каладин опустился на колени, купаясь в этом теплом свете. Да, ему стало тепло. Каладин это отчетливо почувствовал. Конечно… если некое высшее божество на самом деле существовало… оно наблюдало за ним из этого света.
Свет померк, и худощавый молодой человек с черно-русыми волосами бросился вперед, чтобы подхватить Каладина.
– Сэр! – воскликнул Ренарин. – Каладин, сэр? С тобой все в порядке? У тебя что, буресвет кончился?
– Я… – Каладин покачал головой. –
