не видывал?
– Э, братец мой! – весьма ехидно воскликнул Аркадий. Похоже, он и понятия не имел о деликатности. А может, и нарочно ею пренебрег, зная из личного опыта: ходить вокруг да около – удел зеленых юнцов да неоперившихся барышень. – Неужто успел разглядеть вдовушку? И как она тебе? По мне, так очень даже хороша, чертовка! – Он мечтательно закатил глаза. – С этой бы соседкой да закатиться в «Храм любви» на пару дней. – И вновь с ухмылкой посмотрел на князя. – Представляешь, каково ей без мужской ласки и внимания? Считай, лет восемь уже прошло, как князь с лошади сковырнулся. Небось ночью подушку зубами рвет и рыдает, как любая простая баба, а днем бесится и лютует без меры. И никому невдомек, чего ей на самом деле не хватает. Может, попробуешь возвратить графине интерес к жизни? С вдовушками ведь не возбраняется грешить, да и благое дело совершишь. И себе в удовольствие, и соседям в радость, если укротишь эту строптивицу.
– Прекрати зубоскалить! – произнес недовольно князь и взглянул на каминные часы. – Ого, уже второй час ночи. Давай-ка, Аркаша, отправляться спать, если хотим проснуться с рассветом.
– Пошли, – согласился Аркадий, но отметил для себя, что на его разглагольствования князь не рассердился, а просто уклонился от ответа. Вывод напрашивался сам собой, но Дроздовский решил не торопить события. По прежнему опыту он знал, что первейший способ навредить делу – уподобить себя сметающей все на своем пути боевой колеснице.
Глава 3
– Ксения, что случилось? – Наталья обеспокоенно посмотрела на младшую сестру. – Что с твоим лицом и платьем?
Ксения сморщила нос, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
– Павлик залез на березу и ни в какую не хотел спускаться вниз. Вот пришлось ему помогать… – Она подтянула сползший с плеча разорванный рукав платья и все-таки не выдержала, рассмеялась. – Нижняя ветка обломилась, и мы шлепнулись прямо в грязь.
Наталья уставилась на нее с недовольным видом:
– Надеюсь, с Павликом ничего не случилось?
– Если не считать порванных штанов и царапины на руке. Сейчас он в детской. Марфуша пытается его отмыть и починить ему штаны.
– Ума не приложу, что с ним делать? – вздохнула Наталья. – Ни дня не обходится без проказ. Мне не хочется его наказывать, но, кажется, пришла пора взяться за розги.
– Этим ты ничего не добьешься, Таша, – покачала головой Ксения. – Павлик – мальчик, и мужское постоянно берет в нем верх. Ему хочется бегать, прыгать, драться с мальчишками, скакать верхом, и если ты начнешь его наказывать, все равно он не избавится от своего желания.
– Опять ты за старое, Ксюша? – рассердилась Наталья. – Ты хочешь, чтобы он превратился в грубое, потное животное, курил этот отвратительный табак, играл в карты и напивался до бесчувствия?
– Я не хочу, чтобы по твоей воле он превратился в кисейную барышню.
– Павлик – мой сын, и я сама решаю, каким он должен вырасти. – Наталья окинула
