не пользуетесь?
– Ждать не люблю – раз, потом магазин у нас в шаговой доступности и выбрать можно любые овощи самой, потрогав их, а не брать, что привезли – два. И потом это моё право ходить в магазин, когда хочу, и в том виде, каком хочу, не подвергаясь остракизму, спровоцированному консьержками!
– Чему не подвергаясь? – озадаченно переспросил лейтенант.
– Ничему не подвергаясь! А остракизм, если Вы не знаете, это опрос с целью выяснить общественное мнение: изгонять из социума данного индивидуума или нет. Так вот, мне не хочется, быть предметом обсуждения у старушек, сплетничающих со всеми о личной жизни жильцов, конфиденциальность которой, кстати, охраняется законом. А теперь, благодаря Вам, я стану объектом злословия.
– Вы странно как-то реагируете, Алина Викторовна, – полицейский неприязненно повел плечами, – смысл я уловил с самого начала, и абсолютно не понимаю, причём тут я? Я выполняю свою работу. Произошло изнасилование несовершеннолетней. Девочка в больнице вторую неделю. Я провожу розыскные мероприятия. Вот если бы Вас изнасиловали, Вы бы ведь хотели бы, чтобы насильника нашли?
– Если бы меня изнасиловали, мне было бы плевать, найдут его или нет, – жёстко ответила я. – Кстати, в таком виде я хожу намного больше, чем две недели. Опросите консьержек, когда они впервые увидели этого по их мнению «парня».
– Они не помнят, когда точно. А записи видеокамер хранятся лишь неделю. А почему, позвольте узнать, Вам было бы плевать найдут Вашего насильника или нет?
Я скривилась. Вот чёрт меня дернул сказать правду. Надо было врать, что мне бы хотелось, не иначе как этот остолоп подумал, что сказала это от того, что этого самого насильника защищаю. Глубоко вздохнула и безапелляционно выдохнула:
– Я верю в высшую справедливость. Если представить на месте изнасилованной меня, то я знаю, что насильнику и без вмешательства суда людей по заслугам воздастся. Причём с лихвой. Поэтому вопрос о его поимке меня не волновал бы абсолютно. Меня волновало бы другое: зачем этот урок мне, и что я должна сделать, чтобы с достоинством из него выйти.
– То есть Вы обвиняете жертву? – озадаченно поинтересовался он.
– Я никого ни в чём не обвиняю! – я начала внутренне злиться. – Вы задали вопрос обо мне. Я о себе ответила.
– Это позиция типичной жертвы. Вы, с такой психологической позицией, притянете к себе какие-нибудь сложности в обязательном порядке. Так что я бы, на Вашем месте, её пересмотрел и начал содействовать правоохранительным органам в деле поимки подобных негодяев. Это сейчас он с Вами пытается выглядеть милым и оправдывается сложившимися обстоятельствами, а потом Вы сами попадёте под раздачу.
– Чью раздачу? Свою собственную? Не живёт тут у меня никто! И никогда не жил! Я одинокая затворница и кроме кота мне никто не нужен! Вы хотите в этом убедиться, обыщите квартиру. Не хотите, давайте разговор окончим. Я устала, хочу отдохнуть. Мне завтра рано на работу.
Я начала нервничать и мой настрой тут же считал Кот. Пулей вылетел
