очевидно» (3, кн. 2, гл. 4, с. 314). Посмотрим ещё на аналогичную критику со стороны С. В. Щербакова: «два положения – неподвижность земного шара и кругообразность движений небесных тел – поставленные a priori, оказались роковыми для последующего направления мысли: представляясь несомненными аксиомами, вытекающими из ясного, здравого смысла, они надолго сковывали мысль исследователей, лишив её должной свободы» (23, с. 5). Что касается кругового движения небесных тел, то, как мы уже сказали, Аристотель сам признаёт это аксиомой, а вот относительно неподвижности земного шара как положения, принятого a priori, нельзя согласиться – аргументация Аристотеля по этому поводу, как мы уже сказали, будет рассмотрена позже.
Опровергнут же принцип равномерного кругового движения был Кеплером, согласно законам которого, планеты движутся по эллиптическим орбитам со скоростью обратно пропорциональной расстоянию от Солнца. И когда разные авторы критикуют аксиоматическое представление о круговом движении небесных тел, то они, конечно же, имеют в виду, что можно было бы изначально догадаться об эллиптической орбите этого движения. Но они упускают очень важный момент. В космологии Аристотеля, а также всех тех, кто представлял Вселенную как состоящую из множества наслаивающихся друг на друга сфер, движение небесных тел принципиально не могло быть эллиптическим. Небесные сферы, о которых говорили и Аристотель, и Анаксимен, и другие – это не геометрические модели, а реально движущиеся круги. И если бы крайняя сфера была эллиптической, то, во-первых, при её вращении постоянно бы то образовывалась, то, наоборот, возникала пустота за её границами, а согласно концепции Аристотеля, за границей крайней орбиты нет пустоты. Во-вторых, и это самое важное, небесные сферы вращаются, находясь внутри друг друга, – при эллиптических сферах такое бы было невозможно, такая сфера просто не провернулась бы внутри другой.
Итак, в уже рассмотренную нами эпоху появилось представление о движении Земли – у пифагорейцев. Но это движение, как уже было сказано, нельзя рассматривать как шаг к гелиоцентризму. Ничего подобного движению Земли вокруг Солнца в данный период не наблюдалось. Вместе с тем в данную эпоху появилось представление о суточном вращении Земли, но только не вокруг собственной оси, а вокруг оси Вселенной – у Платона. Это представление позднее было развито Гераклидом Понтийским, который учился и у пифагорейцев, и у Платона, и у Аристотеля. Здесь нужно сказать, что помимо двух главных моделей – геоцентрической и гелиоцентрической – в истории астрономии существовала ещё одна малораспространённая модель, представляющая собой нечто среднее между гео- и гелиоцентризмом. И впервые такую модель мы встречаем именно у Гераклида Понтийского, который считал, что Меркурий и Венера обращаются вокруг Солнца, а Солнце обращается вокруг Земли, которая, в свою очередь, совершает суточное вращение вокруг собственной оси.
