было понятно. Кто он? Откуда взялся? Когда? И почему сёстры знают о нём, а Юли нет? Они что, улизнули из норы ночью, пока Юли и мама спали? Они что, шептались под луной с мистером Шорком? От этой мысли по спине и животу Юли побежали мурашки.
Словно почуяв его страх, шесть сестёр принялись ходить возле него кругами.
– Мистер Шорк из пепла весь.
– Недоростков любит есть.
– Зубы злобно скрежещат.
– Ловит маленьких лисят.
– Слеза не скатится даже у мамы из глаз.
– Ведь теперь станет больше еды для нас!
Юли сердито посмотрел на сестёр.
– Это стихи… ик! Это стихи даже не… ик! Они… ик! Они не… ик!
Он хотел сказать сёстрам, что их стихи никуда не годятся, что птицы в ветках ольхи поют песни гораздо интереснее – о сражениях, о тайных запасах еды, о бесстрашных спасениях от хищников. Но тело его не слушалось.
– Это стихи… ик!… тупые! Ик!
Сёстры довольно захихикали.
– Даже не вздумай икать, когда придёт мистер Шорк!
– Даже не вздумай!
– А не то он тебя отыщет.
– И схватит пепельными зубами.
– И тогда…
– Тебе…
– Конец…
– Ску-у-ли!
Юли терпеть не мог – даже больше своего прозвища, – когда сёстры разговаривали с ним так. Как будто один и тот же зловещий голос, перелетая из пасти в пасть, говорил поочерёдно шестью языками.
Но откуда этот голос являлся… Юли не имел ни малейшего понятия.
Вечером мама приволокла в нору ужин и тут же уснула. Сёстры, отпихивая одна другую, набросились на еду, и сурок исчез в месиве шерсти и крови. Юли удалось протиснуться к добыче и ухватить какой-то кусок, который он сжал покрепче зубами и унёс в свой угол.
Это было всего лишь ухо, одни хрящи. И всё равно перепачканные кровью морды сестёр смотрели завистливыми глазами, как Юли давится, поглощая то, что ему досталось.
2
– Эй, детвора, вставать пора!
Юли пробудился от охотничьего сна и увидел, как шесть его сестёр бросились к выходу из норы, который светился оранжевым и серым. Он опёрся на здоровую переднюю лапу и поскакал следом, но сёстры выстроились полукругом, загородив ему путь.
– Какие вы уже все большие! – сказала у норы мама. – Я не успеваю охотиться, чтобы вас прокормить.
Юли начал сникать.
– Вечером, – сказала мама, – пойдёте сами ловить насекомых.
Сёстры затявкали и запрыгали, утопив в радостных воплях жалобное поскуливание Юли.
Он выглянул между торчащих ушей сестёр и посмотрел на каменистый склон. Большой Валун сиял под рассветным солнцем. Он был таким ярким, таким крутым, что от одного взгляда на него у Юли заныла передняя лапа. Как он будет охотиться на трёх лапах? Как он вообще туда заберётся?
Мама откашлялась, и вопли сестёр утихли.
– Ходить за овраг
