Грейс, он вошел в дом и свернул в первый из боковых коридоров, как будто хорошо здесь ориентировался.
Грейс сначала хотела последовать за черным человеком, но обнаружила, что дрожит всем телом и не может сделать ни шага. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, но у нее зуб на зуб не попадал. Лишь через несколько минут она обнаружила, что в состоянии идти, и поднялась в свою комнату. Огонь почти догорел, и она подбросила в камин еще поленьев, но так и не смогла согреться до самого утра.
После смерти Джесса время текло иначе, прежняя жизнь утратила смысл. Грейс просыпалась по утрам, занималась обычными делами, как автомат, а вечером погружалась в глубокий сон без сновидений. Деревья в парке пожелтели, колючки разрослись. Татьяна блуждала по дому, погруженному во мрак; теперь она постоянно молчала и часто бесцельно и подолгу смотрела на сломанные часы – их было множество и все они показывали без двадцати девять.
Они не утешали друг друга. Грейс знала, что отныне всегда будет одинока, совершенно одна на всем белом свете, поэтому не удивилась, когда у нее начались галлюцинации. Она видела Джесса. Однажды она проснулась посреди ночи, судорожно хватая ртом воздух. Он был в ее комнате, в той самой одежде, которая была на нем в ночь смерти. Он парил над полом где-то на краю ее поля зрения, в дальнем углу комнаты. Внезапно он очутился рядом с ней – призрак, до мельчайших деталей походивший на ее умершего брата; от него исходило едва заметное свечение, и он улыбался, так же, как улыбался ей при жизни.
Это было уже слишком, это было невыносимо; сначала судьба жестоко посмеялась над ней, отняв единственного друга, а теперь она сходит с ума. Она закричала.
– Грейс! – услышала она встревоженный голос брата. – Грейс, не бойся! Это я. Это я, поверь мне.
– Это сон, видение, ты не настоящий, – ошеломленно пробормотала Грейс. Потом заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Почему же не настоящий, – несколько обиженным тоном ответил Джесс. – Я призрак. Разве ты не знаешь, что призраки существуют? И это были не галлюцинации, когда ты видела того дядьку, пьющего кровь. Он был вампиром.
Грейс издала какой-то звук, похожий не то на смех, не то на всхлип.
– Во имя Ангела, – вырвалось у нее. Татьяна строго запрещала детям употреблять это выражение, но сейчас она совершенно забыла о Татьяне. – Ты настоящий. Только настоящий Джесс может меня так дразнить.
– Прошу прощения. Наверное, мне трудно сочувствовать твоему горю, потому что я здесь, собственной персоной.
– Ты здесь, но в виде призрака, – возразила Грейс. Она помолчала, пытаясь осмыслить этот факт, и через несколько мгновений, когда в голове немного прояснилось, она с любопытством оглядела привидение. – Так ты был призраком все это время? Почему же ты не пришел ко мне сразу?
Джесс помрачнел.
– Я не мог. Я пытался, но… ты не слышала и не видела меня. До сегодняшнего дня. – Он с несколько
