их, как будто была на выставке.
В углу на стуле лежали папки с рисунками. Карандашные наброски Егор складывал в большие картонные папки с завязочками. Они казались неуместными в двадцать первом веке.
Стася решительно шагнула к стулу, переложила папки на пол и, усевшись, принялась перебирать рисунки.
В папки Егор складывал те рисунки, которые ему нравились. Остальные сначала валялись где попало, а потом безжалостно выбрасывались.
Папка, которую она искала, нашлась не сразу.
Стася смотрела на карандашные наброски и не могла не признать, что Егор был талантливым художником.
Она, Стася, на этих рисунках была красавицей.
Обнаженной красавицей.
– Не шевелись, – приказывал Егор, ставил стул поудобнее и брал в руки карандаш и бумагу.
Стасе было скучно лежать без дела, но она терпеливо лежала, даже когда лежать голой на постели становилось холодно.
Пустые папки лежали в книжном шкафу. Чтобы открыть его, пришлось переставить несколько картин.
Стася, боясь пропустить себя среди множества карандашных набросков, сложила свои изображения в пустую папку.
Как ни странно, других женщин Егор обнаженными не рисовал. Видимо, другие дамы подолгу у него не задерживались.
Мусорных мешков больше не было. Стася нашла пустую целлофановую сумку, сунула в нее папку и связала ручки узлом.
В третий раз подойдя к мусорному баку, бросила в него сумку и наконец села в машину.
– Что так рано? – радостно удивилась Лиля, выбежав на звук отпираемой двери.
Она всегда радовалась, когда он приходил, и Игорь не переставал удивляться, как легко и спокойно ему становилось рядом с ней.
– Удалось пораньше освободиться. – Он повесил куртку на вешалку, переобулся.
Кажется, Ольга тоже выбегала его встречать.
Маленькая Лена выбегала точно. Он подхватывал дочь на руки, целовал, дежурно спрашивал, как прошел день.
Он тогда был абсолютно доволен и собой, и семьей, и всей своей жизнью.
Все изменилось, когда он встретил Лилю.
– Ужасно болит голова, – пожаловалась Лиля.
– Прими таблеточку какую-нибудь, – посоветовал Игорь.
– Уже пила аспирин, не помогает.
На здоровье Лиля жаловалась постоянно. Он давно к этому привык и, если честно, жалобам жены не верил.
От Ольги он не слышал ни одной жалобы. Даже когда она умирала.
– Ужасно болит голова, – говорила Лиля, когда он приезжал к ней от умирающей жены.
Тогда он, кажется, верил, что голова у нее действительно болит.
Или уже не верил?
Неважно. Она была необходима ему со всеми своими жалобами.
Ему и сейчас сделалось спокойно от ее присутствия.
– Обедать будешь?
– Попозже. – Игорь надел домашний костюм, взял планшет и лег на диван.
– У
