Что болит? Горло, голова, кашель, насморк, живот?
– Голова, – просипела Полина, мечтая, чтобы мать ушла.
– Нурофен выпей, прямо сейчас, – мать развернулась к двери. – Еще чего не хватало – чтобы ты заболела.
Полина дождалась, пока она закроет за собой дверь, медленно встала и на затекших ногах дошла до кухни. Как обычно, на полной громкости работал телевизор: отец в последние годы стал хуже слышать, мать уговаривала его пойти к врачу, но он отмахивался: «Я пенсионер, что ли, по поликлиникам таскаться?»
– Скоробогатько в новой шубе приперлась, – перекрикивала мать вечерние новости, яростно замешивая фарш в миске. – Я ее спрашиваю: «Разбогатела?» А она смеется: «Кредит взяла».
– Не понимаю я этого, – пробухтел отец. – Полинка, ты как, часом, не заболела?
– Нормально все с ней, – оборвала его мать. – Куда пошла? Иди картошку чистить.
Следующие дни приступы не возвращались. Полина немного успокоилась и даже повеселела. Она помирилась с Олей Гореликовой, и теперь в школу и из школы они ходили вместе, а иногда к ним еще присоединялась Динка Годович, соседка Оли по площадке, учившаяся в параллельном классе. Они шли, оживленно болтая, и Полина бесстрашно переходила дорогу, не обращая внимания на машины. Все, казалось, вернулось на круги своя, даже сны перестали ее терзать.
На уроке истории они долго и нудно мусолили тему Первой мировой, и учительница решила разогнать царившую в классе скуку, показав им фотографии и кадры кинохроники. Она зашторила окна, бухнула на парту проектор, и на стене замерцали зернисто-серые размытые изображения.
– …А здесь мы видим солдат Французской армии в окопе, – гнусаво вещала училка. – Фотография отчетливо передает настроение бойцов в перерывах между боями. Посмотрите на их лица… – Она приблизила изображение.
У Полины по спине заструился пот, ее бросило в холод. Она еще не поняла, но уже почувствовала, что сейчас произойдет что-то ужасное. Прямо на нее смотрел солдат: каска откинута на затылок, гимнастерка расстегнута, на лице потеки грязи и его глаза: расширенные, страшные, безумные, мертвые, и жуткая оскаленная улыбка были точь-в-точь, как у чудовища, там, на пустыре: «Боишься? Боишься меня?»
По свидетельству Оли Гореликовой, она дико вскрикнула и упала, ударившись головой об парту. Перепуганная историчка подскочила и щедро надавала ей пощечин, убежденная, что Полина упала в обморок. Вдвоем с Олей они отволокли Полину в медкабинет. Школьная врачиха сунула ей под нос нашатыря, отчего Полина расчихалась до слез, затем неторопливо уложила ее, померила давление, температуру, позвонила матери.
Полина лежала на покрытом холодной клеенкой топчане, в голове звенела пустота. За дверью врачиха что-то объясняла матери. Наконец, мать ворвалась в кабинет.
– Ну, что опять случилось? – услышала Полина усталый раздраженный голос.
– К педиатру вашему участковому сходите, – бубнила доктор. – Пусть вас на анализы
