сейчас шесть утра воскресенья, Зенин будет только в понедельник, – вяло проговорила Светка. – Тем более, мы ему за прошлую поставку все еще должны.
– Точно? – Саша недовольно запыхтел в трубку. – Ну, тогда в понедельник ты первым делом звонишь бухгалтеру, пусть она хоть сколько-нибудь им заплатит, а потом, как получишь платежку, звони Зенину, проси отгрузить нам побыстрее. Давай, Светулечек, включишь обаяние на полную мощь.
– Хорошо, сделаю. Что-то еще нужно?
Саша задумался.
– А, да, мне Сардар вчера говорил, я забыл, у него с патентом что-то, вроде заканчивается. Разберись там. До связи.
– Да. Я поговорю с ним. До вечера. – Светка нажала кнопку и поискала глазами банку для окурков, которую кто-то из работников «Литеры» постоянно переставлял с места на место. С усилием потянув на себя дверь, она прошла мимо кухни и склада и, стянув с вешалки в крошечном офисе сумку, вышла в основной зал клуба.
Здесь всегда пахло пролитым пивом, а сейчас – лимонным моющим средством, которым уборщица Гуля протирала зеркальную стойку. «Купить корм скотине, есть и спать, – подумала Светка, кивнув Гуле на прощание. – Опять холодина». Она вышла из клуба и направилась сквозь дворы к проспекту. Звук ее шагов эхом отражался от кирпичных двухэтажек, где размещались офисы, и построек неопределенного назначения, служивших пристанищем для мелких магазинчиков, шоу-румов безвестных дизайнеров, крошечных кафе. В будке охранника синим мерцал телевизор. Светка обогнула шлагбаум и, ежась от утренней промозглости, пошла на остановку. Сизо-черное небо понемногу светлело. Она села в автобус и прислонилась к окну, пытаясь задремать. За два года работы на Сашу Светка привыкла к постоянным недосыпам. Усталость свинцом заливала ей голову, тяжелила веки.
Автобус резко затормозил, выведя Светку из сонного забытья. Она нашарила в сумке пудреницу и уставилась на свое бледное, лоснящееся лицо: поры забиты тональным кремом, синева четко обводит кожу под глазами. «Когда-нибудь эта сволочь выплатит мне зарплату. Поеду в Турцию, возьму простенький олл-инклюзив. Буду есть, пить и спать. И лежать на море. И больше ничего! Как я хочу на море. Не могу уже здесь находиться». Такие мысли одолевали Светку последние полгода, а под «здесь» подразумевались город, дом и, конечно, клуб. Светка давно перестала любить то, чем занимается, но, скрепя сердце, продолжала работать. Удерживали ее страх перед будущим и, конечно, отношение к Саше, хотя восхищаться им она давно перестала.
Объявили ее остановку, и Светка разлепила глаза. Она сошла на 14-й линии и побрела через дорогу к круглосуточному магазину. Молочное свечение от вывески «24 часа» прорезало сиреневый утренний полумрак. Светка осторожно переставляла ноги на скользких ступенях.
– Маруська-то моя утром пришла, на кровать легла, ластится. И задрыхла прямо в ногах, – рассказывала продавщица полному дяденьке в кепке. – Я стала вставать, спихнула ее, так она обиделась, под диван забилась и не разговаривает со мной.
– Это
