не случится, вы же не в романе, а где-то там, снаружи, даже не знаю, как там у вас… Так что присаживайтесь, да вы уже знаете, куда, в кресло на балконе на втором этаже над холлом, куда поднимаемся по винтовой лестнице… Пристегивайтесь… да-да, поворачивайте рычаг, на старт…
…а?
Да никак вы не вернетесь.
Я же говорю, у меня недоделано все, взлетать-то замок умеет, а приземляться и не думает… Ну, вам-то это не страшно, вы-то там, снаружи, с вами и не случится ничего… Что? Как случилось? Ну, я тут, конечно, могу сделать круглые-большие глаза, ка-а-к вернуться не можете, да быть того не может, да невероятно, да как так…
Только я душой не буду кривить, накривился уже… если что, вам там запекурица осталась с ампирожами, виночь полбутылки… А дальше уже сами выкручивайтесь, как знаете… Вы поймите, это не я, это автор все, это он меня таким сделал, беспощадно убивающим свидетелей, и всех, кто стоит на пути к моей цели… Так что к нему все претензии, а я поехал, ну, бывайте… как это, куда, замков еще много, и городков еще много, и умных людей в городках еще много, где-нибудь да и получится… Надо бы еще про очередной замок что-нибудь посмотреть, поискать, прежде чем селиться там, наследником себя объявлять, обычно не проверяет никто, правда ли я наследник, ну да мало ли…
Силки на летающий город
В этом году умерла зима. Торав понял это далеко не сразу. Когда зима не пришла в конце сентября с первыми холодами, он еще только надеялся, что зима задержится. Когда зима не пришла в октябре с первым снегом, тяжело облеплявшим деревья – Торав тоже только надеялся, что зима задержалась где-то нигде, вот и хорошо, пусть подольше стоит благодатная осень. И даже когда миновал ноябрь, а зима все не показывалась, и люди стали нервно перешептываться – Торав все еще мрачно говорил себе, что такое бывало и раньше, ничего удивительного, в кои-то веки удалось хоть немножко обуздать зиму. Мокрый черный лес за городом простирался до самого Нового Года, и даже после середины января не собирался укрываться снегом – вот только тут-то Торав понял, что зима мертва, что пало ледяное чудовище, ежегодно вымораживающее души.
Зиму отпели в соборе, все как полагается, даже соорудили гробницу из белоснежного мрамора, куда все несли белые цветы – даже те, кто не любил зиму и желал ей погибели. Тораву было не до того – давно прошло время праздности, уже пора было двигаться дальше по страницам, которые сложатся в новую удивительную историю.
Торав караулит истории, ставит на них силки, приманивает еще не остывшими поутру снами – ему даже удается раздобыть героя, правда, герой получается какой-то странноватый, с будильником вместо головы и скрипкой вместо туловища – ну да ничего, у Торава у самого вместо головы скрипичный ключ, а за спиной страницы вместо крыльев, хотя какие вообще могут быть крылья у человека, вы о чем. Торав караулит дальше, расставляет
