любимая женщина Юка! – не без гордости ответила дама.
– Врешь! – клапан входа откинулся, и внутрь пролезла еще одна женщина – тоже голая. – Это я – любимая!
– Ты?! Да ты – страшная! Ты – противная дура! Уйди отсюда!
– Сама уйди, вонючка!!!
– А-а-а!!!
Миг – и дамы вцепились друг другу в волосы. При этом они активно подключили ноги, пытаясь угодить коленом сопернице в пах.
Некоторое время я любовался замечательным зрелищем. Этот поединок почему-то подействовал на меня, точнее на мой «авторитет», несколько возбуждающе. Я встал и с маху влепил по ягодице сначала одной красавице, а потом другой. Новенькую я ухватил за прическу и слегка приподнял над полом:
– Ты кто?
– Пусти! Больно! Я – Тогги!
– Угу! – ухмыльнулся я, отпуская захват. – Любимая женщина Юка?
– Да! Это я любимая, а не она!!
– Любимая, говоришь, – призадумался я. – Ну, раз любимая, тогда… ложись!
Надо сказать, что при соитии Тогги вопила еще громче – вероятно, хотела перещеголять соперницу.
Мир вокруг меня изменился. Я вдруг сделался как бы своим. Без малейшего страха дети бродили за мной по поселку или толклись рядом. Женщины перестали прятаться, выбрались наружу и делали вид, что занимаются своими делами, а сами беззастенчиво меня разглядывали. Ну, а я разглядывал их.
О том, что здесь представлены неандерталки и кроманьонки, я уже знал. Неожиданным оказалось то, как мало они различались внешне! Чтобы понять, кто есть кто, нужно было увидеть лицо анфас или в профиль. Как известно по найденным статуэткам, представительницы вида Homo sapiens в палеолите выглядели несколько иначе, чем их потомки десятки тысяч лет спустя. К тому же, здесь явно существовало некое подобие моды – набор приемов повышения привлекательности для мужчин. Так вот, приемами те и другие пользовались одинаковыми!
В конце концов, я избрал для себя «базу», с которой можно проводить исследования. Примерно в середине поселка имелось довольно обширное пустое пространство – сплошные камни, так что яму под жилище не выкопать. Я притащил туда мамонтовый позвонок, уселся на него и подозвал Гаани:
– Кто они? – указал я на двух кроманьонских женщин, распяливавших на земле лошадиную шкуру. – У нас такие не водятся.
И получил лаконичный, но исчерпывающий ответ:
– Никто!
При этом интонация, мимика и жест Гаани обозначили глубочайшее презрение. Однако меня, конечно, этим было не запугать:
– Так все считают, да? А скажи мне: почему? Потому что некрасивые, глупые или что?
Задачка была, наверное, предельной для интеллектуальных возможностей моей неандертальской собеседницы – объяснить нечто само собой разумеющееся, то, над чем никто никогда не задумывался.
– Э-э-э… Сам не видишь, какие эти ханди противные?!
– Ну, не красавицы, конечно… – признал я. – Но в целом
