обыденности». Ее суть можно сформулировать так : я это прямо не отрицаю (себе дороже!) , но поступать так не намерен. По словам уже упоминавшегося А. Кураева:
Каждый подгоняет евангельский этико-аскетический стандарт под себя.
Не будет двух одежд? Всякому просящему дай? Примирись до захода солнца?
Ну не надо так буквально…
Что-то неудобное просто игнорируется.
Что-то интерпретируется до противоположности.
О чем-то смиренно говорится: «Ну, это не для меня, грещного»
Еще об ином исторгается из груди клятва: «С завтрашнего дня, Господи!».
Или «Как только вот они начнут это делать, то и я не замедлю!»
И было бы не совсем верно считать, что это признак нашего времени, а некоторые считают —и конца света. Блаженный Августин вспоминал, как он в юности просил у Бога дать ему целомудрия, но попозже.
Прошли те времена, когда пионеры поучали своих темных бабушек, что Бога нет, потому что им так учительница в школе сказала.Но и повзрослев, многие чувствуют недостаточность духовной поддержки со стороны Церкви. Игумен Петр Мещеринов пишет:
У нас церковная педагогика заканчивается на начальном этапе, а педагогики для взрослеющих христиан нет, поэтому кризис дальнейшего движения рано или поздно испытывает каждый… Вся эта дидактика: поститься, ходить на всенощные, исповедоваться, причащаться – перестает питать современного человека. Невозможно же все время ходить по кругу… человек пытается понять, что с ним творится. И слышит в ответ: "Как что? Вы гордые, не смиренные, плохо поститесь, плохо молитесь, вам надо еще чаще ходить в церковь, еще больше поститься и молиться". Он уже вырос из детской одежды, там туго, здесь жмет, а в ответ ни помощи, ни утешения.
Такие мысли, о которых откровенно говорит священник, тоже вызывают сомнения в возможности применения христианства в реальной жизни. Но в целом они результат нашего недомыслия или умственной лени. В первом случае мы неправильно применяем требования христианства, уподобляясь дураку, который расшиб лоб на молитве, а во втором не даем себе труда задуматься над ними. Иначе мы пришли бы к выводу, который Гилберт Честертон выразил таким образом: «В этом вопросе, как и в тысяче других, Церковь права, а остальные нет».
Однако тот же Кураев пишет: «Религия вообще существует, чтобы помогать людям решать уже имеющиеся у них проблемы или чтобы создавать для них новые трудности (с едой, сном, сексом, досугом,здоровьем, общением, политикой)?» И как следует из контекста, второе он считает более вероятным, чем первое. Я же наоборот, уверен в том, что религия существует для того, чтобы решать реальные проблемы, даже связанные с тем явлением на букву «с», которого лица с рафинированной духовностью стараются избегать.
То, что представлено в этой книге – результат моего жизненного опыта. Священное Писание говорит, что именно он является
