и являлось. Но христиан в степи было почти две трети от общего количества монголов, и многие уходили из своих улусов тайно, под покровом ночи, их преследовали, они огрызались внезапными ударами. И хотя днем в куренях царили мир и спокойствие, ведь все монголы – братья, ночью с легкостью можно было нарваться на острые клинки. А крест на щите стал в степи своеобразным пропуском.
Тысяча Ван Юаня, авангард кэшиктенов, обязана была охранять ставку верховного правителя, но сейчас у них добавилось забот: хан Хулагу, назначенный командовать крестовым походом, медлил, оттягивая на себя силы, и кэшиктены великого кагана стояли в качестве заслонов в степи, где то и дело происходили стычки.
Наряду с крестовым походом начиналась грандиозная кампания по завоеванию всего Китая: степь шла покорять династию Южная Сун27. Эту задачу взял на себя верховный каган, разделив войско на четыре армии, одной из которых командовал он сам, а другой – его брат Хубилай. Этот хан тоже предпочитал брать в поход христиан, так как они всегда хранили ему верность и, находясь среди других народов, он мог не опасаться их сговора с иноплеменниками. К слову, хан Хубилай был крещенным своей матерью-кереиткой и покровительствовал христианам, тогда как хан Хулагу являлся почитателем Будды Майтреи28. Само собой разумеется, Хулагу желал отправиться в Китай, но верховный каган опасался, как бы все христиане не ушли с Хубилаем в Иерусалим, и тогда Хулагу ничего не стоит заключить союз с буддийским населением Поднебесной. Поэтому он послал Хулагу под присмотром его жены-христианки завоевывать Царство Небесное, а Хубилая взял с собой в Китай: хитрый тактический ход позволил верховному кагану стабилизировать ситуацию, и перебежчиков стало значительно меньше. Но многие понимали, что доверие между братьями потеряно, и армии, как и народы, расходятся из родной степи навсегда.
– Смотри, снова отряд перебежчиков, – указала Наргиз в сторону прохода между горами, когда очередная молния вырвала из мрака долину.
– Это тень от горы, монголы не будут мокнуть понапрасну, – возразил Ван Юань.
– Непогода лучшее время, чтобы сняться и уйти незаметно. Тут уже не до предрассудков. Ты видел, как они смотрели на нас днем, когда мы проезжали мимо их куреней.
– Да, уже нет прежней дисциплины, той, что была при Чингисхане, – согласился Ван Юань. – Мой отец ни за что бы не посмел ослушаться приказа.
– Времена изменились… Когда в других странах наши командиры на добровольных началах набирают себе целые армии, люди в степи сами хотят выбирать себе ханов. Одни желают достичь Райских садов, другие – поселиться у теплой реки, где совсем не бывает снега.
– Степь уже не та. Может, и нам… лучше отправиться в Китай?
– Ты ничего не понял из того, что я говорила, или просто пошутил? – переспросила Наргиз.
В этот момент снова ударила молния – далеко, за горами; гроза ушла на восток, а «тень» заметно приблизилась, двигаясь на запад. И снова было трудно понять
