в труппе:
– Добавим оборотов и экспрессии.
– Мы ведь не просто цирк, мы – семья, – периодически вопил Директор, и все вполне предсказуемо хлопали.
Канатоходец, со скрещенными на груди мускулистыми руками, стоящий по обыкновению в центре манежа, дождавшись паузы между пафосными сентенциями Директора и вялыми хлопками присутствующих, заметил:
– Я предлагаю строить новую программу вокруг моего номера.
Появившийся после кормежки Укротитель, вытирая руки от пятен крови, поинтересовался:
– С чего бы?
– Из логики представления, – парировал Канатоходец. – Акробаты разогреют публику, детишкам каскад, папаши уважают стойку на бутылках, а дамы всегда ждут работу на штейн-трапе.
– Почему? – удивился Укротитель.
– Им нравится название. – Канатоходец развел руками. – Ну, как вам?
Директор скептически посмотрел на красующегося среди тырсы атлета:
– А остальных участников труппы вы не рассматриваете в шоу?
– Ну что вы, господин Директор, – ободрился Канатоходец, – после Акробатов Укротитель предъявит своих тигров, словно римский император на гладиаторских боях. Младенцам – звериный рык, для осознания серьезности момента, папашам пальба из револьвера, у вас же есть револьвер, господин Укротитель, для понимания стоимости входного билета, а…
– А дамам, по всей вероятности, шамбарьер, исключительно из своего названия, – пошутил Директор.
– Именно это я и хотел сказать, – спокойно подтвердил Канатоходец.
– Ну, а кто после животных, Клоун? – Директор влюбленно посмотрел на скучающего в домашнем (дырявом) халате мастера фиглярского искусства.
– Нет, завершать программу буду я, – Канатоходец вздернул подбородок.
– Вы забыли Клоуна, – напомнил Директор.
– Он не нужен, мы – серьезное профессиональное шапито, Клоун же своим кривлянием профанирует усилия коллектива, вызывая чувство разочарования и весьма скудную кассу.
Акробаты тут же завопили:
– Да, да, он прыгает не хуже нас, публика не понимает, где высокий полет, а где бездарность.
«Я прыгаю лучше вас, – подумал Клоун, – но вы призваны удивлять, а я – радовать, вот в чем разница».
Укротитель припомнил прошлый сезон, как Клоун раскрасил мышей под тигров, выпускал их из клеток и бегал за ними со шнурком от ботинок, изображая дрессировщика с хлыстом. Дети вопили, как сумасшедшие, их отцы трясли шарообразными животами, а мамочки вытирали чепчиками слезы от смеха.
– Я согласен с Канатоходцем, – сказал он, – Клоун перегибает палку с шутками и пародиями.
«Я пародировал мир, – мысленно ответил Укротителю Клоун, – разрисованные мыши – это не тигры, а дети, обряженные в амбиции своих родителей, представляющих окружающим их не как детей. Но разрисованная мышь все равно мышь, а не тигр. Дети разбегаются
