через неделю, я уже с документами на машину, оформленные на мое имя, загрузившись гостинцами, выехал из города к деду.
За окном автомобиля зеленели деревья в посадках, на лугах разнообразие цветов, радовавшие глаза своими красками. Настроение было такое, что, даже какой-нибудь отдыхающий на море, мог бы мне позавидовать.
Пока ехал, вспоминал, как гостил у деда, окружающую природу и ее красоту, речку с ее камышами и плеском рыбы, дым от костра, на котором готовилась уха.
В армию, когда уходил, он был покрепче любого молодого, почти никогда не болел. Писать письма дед не любил, да и бегать за 10 верст к почтовому ящику, в ближайшей деревне Каменке не хотел.
А вот и Каменка. Деревня стояла недалеко от большого дремучего леса, напоминающего мне дальневосточную тайгу. Возле деревни протекала речка с одноименным названием, по которой можно было доплыть до дедовского кордона. А там, от реки Каменки до дома – сто метров. Но, так как река сильно петляла, ехать по дороге был намного короче.
В деревне деда знали и уважали. И я заехал к его хорошей знакомой Евдокии Петровне, которая относилась ко мне, как родная бабушка. Дед дружил с ней с детства, и она всегда поддерживала связь с дедом – частенько ездила с сыном на машине проведать деда, пенсию ему привозила, которую получала по его доверенности, продукты, да и инструмент, если какой надо.
Я помнил ее с детства, когда она приезжала к деду на кордон, то всегда привозила пироги, разные вкусности, баловала меня, даже научила меня плести из ивы корзинки, с которыми мы ходили с ребятней за грибами.
Зеленый дом Петровны, с ромашками на ставнях и цветущей в палисаднике черемухой, был виден издалека. Зашел во двор, навстречу мне вышла Евдокия Петровна.
Евдокия Петровна была слегка полновата, но полнота ее не портила. Она, что-то стряпала на кухне и на ней был одет цветастый фартук с кармашками. Увидав меня, она воскликнула, всплеснув руками:
– Ба! Коленька приехал! – мы обнялись, она махнула рукой в сторону дома и сказала:
– Проходи в дом, сейчас самовар поставлю, почаёвничаем, с пирожками. Я, как чувствовала, что приедешь, вот и пирожков твоих любимых напекла – с грибами.
И я, взяв пакеты с гостинцами, пошел за ней следом.
В доме все было чистенько и уютно, хотел помочь с самоваром, но Петровна только отмахнулась:
– Сама еще могу, а ты присаживайся за стол и слушай, что я тебе скажу.
Вот дедушка твой – Николай Кузьмич, в конце осени куда-то исчез. Всю свою живность нам передал, оставил только Сивку и Рыжика, сказал, что дела какие-то важные у него и ушел. Еще сказал, что вернется через год, а тебе просил передать, чтобы пожил у него и ждал его возвращения.
– Евдокия Петровна, а что же совсем неизвестно куда он ушел?
– Да не знаю я, раньше такого не было, чтобы так надолго.
– Вот еще говорил, что ты знаешь, где лежит то, что он тебе оставил, что там все есть для твоего проживания.
