style="font-size:15px;"> Генерал Поливанов достал из своей папки лист бумаги и подал Государю:
– Вот список лиц, которые должны туда войти.
Николай II прочитал фамилии, положил бумагу на свой рабочий стол:
– Я согласен, – он взял перо и расписался. Подойдя к Поливанову, протянул бумагу: – Как долго Алексей Андреевич вы будете решать проблему со снарядами?
– Нам потребуется не менее года Ваше величество, – генерал положил в папку подписанную царём бумагу. – Пока же, я прошу не предпринимать никаких решительных действий на фронте.
– Это невозможно! – воскликнул император. Он прошёлся по кабинету: – Мы должны выполнять взятые на себя союзнические обязательства.
Николай II достал портсигар и закурил:
– Впрочем, это уже не ваше дело, а Верховного главнокомандующего, – он посмотрел на Поливанова, – что ж Алексей Андреевич, я вас больше не задерживаю.
Генерал Поливанов поклонился и вышел из кабинета, после него император принял обер – прокурора Священного Синода75 Самарина. Тот отвечал за военные госпитали. Закончив доклад, Самарин сказал:
– Государь, вот уже несколько лет, население России гнетёт горькая мысль, что подле Вас находится недостойный человек. Все его поступки, да и вся жизнь на виду русского народа. Он пытается оказывать влияние на дела церкви и государства. Это кощунственно!
«Ну вот, завёл свою шарманку против старца Григория! – Николай II, достал портсигар из кителя. Император не хотел курить, но Самарин изрядно подпортил ему и так не слишком хорошее настроение, упомянув, о Распутине. Прикурив папиросу, царь усмехнулся: – Несносный человек этот Самарин! То ему Горемыкин не нравится, теперь на старца Григория ополчился. Господи, как мне надоели все эти дрязги!»
Он вспомнил, что месяц назад, когда Самарин вступил в должность обер – прокурора Священного Синода, то сразу принялся критиковать Председателя Совета министров Горемыкина, в том, что действия правительства порождают спекуляцию и рост цен в стране.
Во время войны, начались перебои с поставкой продовольствия. Правительство ввело жёсткие ограничения на некоторые продукты, и они вовсе пропали. По инициативе Горемыкина, установили фиксированную цену на хлеб, а на реализацию муки нет. Владелец пекарни на продаже хлеба имел 10% прибыли, а сбыв мешок муки на рынке, получал 500%. Отсюда перебои с хлебом. Чтобы бороться со спекуляцией, нужны были жёсткие, но хорошо просчитанные меры, но Горемыкин организовать такую работу не мог. Иван Логгинович был подстать Государю, тем и угоден ему, ибо Николай II невеликого государственного ума, и не терпел мудрых людей подле себя. Вдобавок Горемыкин весьма дружен со старцем Григорием, тем самым мил государыне Александре Фёдоровне. Царь жену любил, поэтому критику Ивана Логгиновича воспринимал болезненно. Как только Самарин заикнулся о Григории Распутине, император возненавидел обер – прокурора Синода.
«Господи,
Обер-прокурор Священного Синода – одна из высших гражданских должностей в Российской империи. На этой должности осуществлялось руководство Святейшим Синодом Русской Православной Церкви, то есть высшим органом церковно – административной власти.
