style="font-size:15px;"> – Но как? Каким образом?! – воскликнул я.
– Сударь, ты помнишь, что ты должен получить из рук графа? – ответил Артемий с некоторым раздражением, словно сердился на мою непонятливость.
– Что за фантазия?! – фыркнул я. – По-твоему, граф Воронцов не выдаст нам ящики?! И что же он скажет?! «Передайте императору: покамест не вернет мне имения и не восстановит в должности, я не отдам…»
– Напрасно иронизируешь, – перебил меня Феклистов. – Он конечно же все отдаст. Но где гарантия, что по пути из Лондона мы не попадем в засаду?
– Да что ты такое говоришь?! – Я хлопнул себя по коленям. – Он же не разбойник!
– Но может нанять разбойников, – стоял на своем Артемий. – Говорят, в Англии есть клуб воров. Решительно, члены этого клуба готовы сами заплатить за наши головы. После сегодняшнего происшествия-то…
– Сожалеешь? Может, возвратиться и отдать им золотые монеты? – хохотнул я.
– Воронцову не составит труда найти нужных людей. – Феклистов не обратил внимания на мои ерничанья.
– Не имею удовольствия знать графа Воронцова лично, – сказал я, – но поверить в такое не могу. Потерять должность, потерять имения – это не значит потерять честь. Граф Воронцов не допустит позора…
– Не забывай, что граф Воронцов окажется вне подозрений.
– Хочешь сказать, втайне он пойдет на бесчестье?
– Мы же не знаем состояния его дел, – ответил Артемий. – Что, если он стеснен в средствах и своим указом государь обрекает его на нищету? Это не позор? Да, не позор. Но унижение, страшное унижение. А тут предоставляется возможность избежать унижения. Да, поступить позорно, но об этом никто не узнает. А вспомни его отца! Тот воровал и позора не слишком-то боялся! Недаром получил прозвище «Роман – большой карман».
– Ты всерьез допускаешь подобное?
– Некоторые вещи представляются невероятными из этических соображений, однако происходят сплошь и рядом. Возможно ли, чтобы брат восстал против брата, сын против отца? Невозможно, но ведь восстают!
Я потянул воздух носом, почувствовал во рту привкус угольной пыли и произнес:
– Лондон для тебя вреден.
– Возьми того же Воронцова, – продолжил Феклистов. – Двадцать восьмого июня тысяча семьсот шестьдесят второго года он со шпагой в руках защищал императора Петра Третьего. А его родная сестра княгиня Дашкова руководила переворотом!
– К слову сказать, вторая сестра, Елизавета Романовна, являлась фавориткой императора, – добавил я. – Дашкова вообще выступила против всей семьи.
– Вот-вот, – воодушевился Артемий, решивший, что я согласился с его доводами, но вдруг разом уставшим голосом добавил: – Я не говорю, что он учинит разбой. Но нельзя исключать подобного. И кстати, в свете охлаждения отношений между Англией и Россией ему и разбойников
