собралась с мыслями и твердо ответствовала:
– Батюшка, я действительно ничего не знала о дуэли. Я не была знакома ни с одним из погибших. Наверное, мы с Ясей видели эту компанию в Пассаже, но за точность не поручусь. И, отец, среди моих знакомых нет морских офицеров, а если есть – то мне об этом неизвестно.
Видя мою твердость, отец смягчился.
Я продолжила рассуждать:
– Вряд ли кто-то из моих сокурсников имеет такое звание. Я знакома с кое-кем из наших таврических капитанов, но ведь они не в военном флоте служат? Может быть, кто-то из них раньше служил? Я правильно понимаю, что офицер – это воинское звание?
Отец скривился:
– Фу! И это – дочь Кульчицких. Сделай так, чтобы я больше не слышал от тебя таких глупостей. Пусть Четверка тебе расскажет о флоте Кульчицких, чтобы привести твои знание в соответствие с твоим положением.
Мне оставалось лишь произнести дежурную фразу, которой обычно заканчивались наши разговоры: «Хорошо, батюшка, немедленно займусь».
Несмотря на обещание, я не занялась флотом немедленно. Завелась у меня в голове тревожная мысль, которая требовала обдумывания. Мой родной брат Иосиф женился против отцовской воли, за что отец его выгнал, и даже имя его запретил упоминать в доме. Здесь, в столице, я нашла его, чему очень рада. Жаль только, что он даже думать не желает о примирении с отцом. Мой брат – моряк. Я не знаю, военный ли он, но у него в доме я видела дагерротипию, который Иосиф сразу убрал. Там, на морском побережье были брошены на песок отрубленные человеческие головы, а над ними сфотографировались веселые моряки, богато увешанные оружием, и мой брат был среди них. Что это было? Дагерротипия на память? Похоже, что плавания моего брата – не мирный труд по перевозке грузов из одного порта в другой. Но брат сказал: «Это были неприятности», и я забыла об этом. А вот теперь вспомнила. Надо спросить у Иосифа, в каком он чине – военном или нет.
А еще, брат мог написать мне ответ на то сумбурное письмо, которое я послала в расстроенных чувствах, после дуэли Генриха, когда я металась по дому, не имея возможности ничего сделать, и не зная, умрет ли Генрих от раны или его отправят на виселицу. Я ведь так и не проверила почту за эти несколько дней!
Я немедленно послала слугу на почтамт, и в условленной ячейке действительно меня ждало письмо. Брат ответил на мое послание кратко, но текст письма сказал мне, что я влипла в большие неприятности:
«Огорчен твоими проблемами. Соболезную пострадавшему. Не сомневайся, что отомстить обидчикам сестры палубный мастер Иосиф Галицкий всегда сумеет. Еще пять дней я в городе. В мое отсутствие передавай письма адмиралу Грейсману с пометкой «от Крошки».
Поразмыслив, я решила, что отцу не солгала. Разве палубный мастер – это офицер? Вроде нет. Как боцман или шкипер. Однако, подозрения оставались.
Я
