инстинкт. Я ее любил, это чувство было моим достоянием, я от него, самого по себе, получал глубочайшую радость. Я рад был, что Ксюша жива, что живет она на одной со мной планете, я могу видеть ее каждый день, и даже спать с ней каждую ночь. С Ксюшей я понял, что любовь – это достояние любящего, а не того, кого любят. Любовью нельзя одарить кого-то, она только тебе самому, если ты ее испытываешь к кому-то, способна подарить радость и счастье. Она не требует ответа, если она настоящая, она вообще ничего не требует, кроме существования объекта любви. И я знал, что Чернуха ко мне испытывает такие же чувства, как я в отношении Ксюши. Как я мог ее оттолкнуть? Пусть будет счастлива от того, что я есть в ее жизни, так же, как я счастлив, что в моей жизни есть Ксюша.
В общем, нормальной эту ситуацию сложно было назвать, с точки зрения известных нам этических норм, но и нашу жизнь, как ни крути, нормальной тоже было назвать нельзя. Так что мы соответствовали среде, что называется. И материальной, и социальной. Когда каждый день ощущаешь, в большей или меньшей степени, дыхание смерти, ты не можешь жить, как обыватель, не хочешь жить, как обыватель, да и не получится у тебя жить жизнью обывателя из Метрополии, даже если изо всех сил попытаешься. Где-то я слышал фразу «на войне, как на войне». К нам она относился в самой наиполнейшей степени. К нам ко всем, кто добровольно вошел в особую команду Вершинского, о существовании которой многие подозревали хотя бы по тому, как мы держались вместе, и как нас выделял из общей массы Вершинский. Но никто никогда об этом не заявлял. Статус Вершинского не подразумевал обсуждения его решений даже на уровне адмиралтейства.
Я погладил Чернуху по волосам, в ответ она потерлась щекой о ткань моего мундира.
– Эй, Долговязый! – окликнул меня пилот, приоткрыв боковое окошко кабины. – Есть связь с кораблем!
Пришлось возвращаться в отсек, потому что я не додумался взять с собой гарнитуру связи. Чернуха осталась сидеть в траве.
Натянув наушники на голову, я произнес по-английски:
– Здесь Долговязый, база «Керчь». Транспорт «Амбер», Долговязому на связь!
– Здесь капитан Асланбек, – ответил в эфире мужской голос на очень плохом английском. – Транспорт «Амбер» на связи с базой «Керчь».
– Мы готовы к вылету, «Амбер», дайте пеленг, – попросил я. – Канал радиокомпаса двадцать три.
– Принял, база «Керчь»! Ждите пеленга на канале двадцать три. Конец связи.
Я сообщил пилоту данные для взятия пеленга и велел прогревать турбины. Когда взвыл стартер, Чернуха поднялась на ноги и поспешила к гравилету. Я подал ей руку, помогая забраться в отсек. Мы сели на скрипнувшую боковую десантную лавку и Чернуха положила мне голову на плечо.
Гравилет качнулся, оторвавшись от земли, и начал быстро разгоняться, набирая высоту. Мы взяли
