всё равно нечего».
– Алло?
– Мих, ты? Узнал меня?3
– Разве тебя можно не узнать… Как обычно, появляешься будто из ниоткуда.
– Что ж, прошу прощения. Представляешь, что сегодня было?! После всей этой бесконечной теории, от которой у меня буквально мозг взрывался, мы наконец-то практиковались – на имитаторе полёта! Это было… – он сказал слово на немецком.
– Умоляю, не пичкай меня своими длиннющими страшными немецкими словами! Я, знаешь ли, немного не понимаю.
– Ну… Замечательно! Невероятно! Просто… та-ак здорово!
– Что ж, последнее слово определённо лучшее.
– Знаешь, я ведь так нервничал перед этим, по-настоящему нервничал, мне ведь всегда… ну, понимаешь, что-то вроде необъяснимого желания – хотелось летать, я имею в виду, летать на огромном сложном аппарате, который каким-то невообразимым образом управляется мной, и теперь я знаю, что это вполне может случиться, потому что тренер сказала, что я был одним из лучших, понимаешь, она это сказала лично мне, чтобы никто не услышал – это ведь может оскорбить, но… я так рад! Мне та-ак приятно!!!
– Могу себе представить твои щенячьи глазки…
– М-м? Правда? Очень может быть, родственники вечно мне это говорят, но… ты-то как мог об этом узнать? Мы ведь ни разу не виделись!
– Честно – я не знаю. Мне просто так показалось, когда я услышал твой голос. И – мои поздравления, серьёзно. Знаешь, это замечательно, когда… когда у кого-то внутри горит такой огонь.
– А моя семья – они были просто поражены, хоть они и до сих пор говорят, что, стоит мне взлететь, смерть всех, находящихся в самолете, неизбежна… они… они никогда не верили в меня и не поверят, но, во всяком случае, теперь я хотя бы примерно знаю о своих возможностях, и это… очень обнадёживает.
– А ты не боишься летать на настоящем самолёте, мой друг?
– Эм, что ж, не совсем; что здесь может быть страшно, так это не сама машина, а поведение пилота, который в любом случае остаётся человеком; по правде, я больше уверен в самолёте, чем в себе. Но! Я верю, что можно довести себя до состояния автомата, и сейчас, повторюсь, я верю, что могу сделать это, несмотря на всё, что говорят родственники.
– Ларри, знаешь, это просто замечательно. И – честное слово – я тоже в тебя верю.
– Это та-ак вдохновляет! Я имею в виду, ты же мой единственный друг…
– Сочувствую.
– Да, кстати, я же совсем забыл – это, собственно, то, зачем я звоню – как ты думаешь, что, если я приеду в Москву на праздники?
– Ты действительно хочешь провести свои выходные в Москве?..
– Ну, так-то нет, но я подумал, будет очень интересно встретиться… Если это, конечно, не будет тебе в тягость; о, естественно, я не хочу никак тебя обременять, я просто хотел спросить, если вдруг…
– Всё в порядке. Я был бы очень рад, правда.
– Отлично! По-моему, довольно интересный опыт… А, и да… У тебя такой голос, будто…
С этого момента и далее оригинальный диалог ведётся на английском.
