с места, где он стоял, мог видеть не только то, что было доступно человеческому глазу. Благодаря врожденной чувствительности и интуиции, он мог видеть творимую сейчас магию. От сердца Ады и Евы к замершему сердцу Николаса Брайди потянулись золотые нити. Словно ручейки, они вливали силы в тело лежащего мужчины. Дэвид видел, как оно наполняется энергией и начинает светиться. А потом золотые нити опутали неподвижное сердце и нежно сжали его, потом еще раз и еще. Сердце неуверенно стукнуло раз, другой. Нити не отпускали, поддерживали, помогали, и вот уже оно смогло сделать самостоятельный удар, а потом со все возрастающей уверенностью забилось ровно и сильно. Золотые ручейки отступили, лишь когда присутствие жизни стало очевидным для всех наблюдавших. Нортон издал какой-то нечленораздельный звук. Для него сегодня все происходившее на его глазах было настоящим чудом.
Ник открыл глаза. Его взгляд тут же нашел жену, губы дрогнули. От огромного облегчения, Ада буквально задохнулась, а потом разразилась потоком слез. Ник медленно поднял руку и погладил ее по щеке, она поймала его пальцы и прижала к своему мокрому лицу.
– Папа? – голос Евы стал тоньше от волнения. – Как ты себя чувствуешь?
Ник перевел на нее взгляд и слегка поморщился.
– Кажется, – слабо отозвался он, – я сломал ногу.
Ада стала смеяться сквозь слезы:
– О, господи, Ник, ты сломал ногу! Какое счастье!
Он нахмурился сильнее и попытался приподняться.
– Если бы я знал, что тебе это доставит такое удовольствие… – начал он, но не договорил, вскрикнув от боли и схватившись за правую ногу выше колена.
Тем не менее, чувствовал он себя уже намного лучше.
– Что вообще за чертовщина здесь происходила? – сердито спросил он. – Почему я упал с лошади?
Всеобщая суматоха улеглась еще не скоро. Ника перенесли в дом, где уже достаточно пришедшая в себя Ада, занялась лечением его ноги и обожженной руки Нортона. Дэвид, чувствуя свою вину за произошедшее, старался не показываться на глаза, но все равно уже заработал несколько злобных взглядов от Евы. В конце концов, он вышел во двор, чтобы не путаться под ногами и не раздражать никого своим присутствием.
Он сидел на скамейке под деревом, наблюдая, как медленно догорает майский вечер. Совсем скоро станет темно, на небе уже загорались первые звезды. Дверь домика тихо скрипнула, и во двор вышла Ева. Дэвид чуть напрягся, ясно же, что девушке не терпелось высказать ему за неосторожность, которая чуть было не стоила жизни ее отцу. Но к его удивлению, он не почувствовал в ней злости или обиды. Она тихо села с ним рядом. Некоторое время молодые люди молчали, потом Ева слегка повернулась к Дэвиду.
– Тебе надо уходить. – Сказала она ему.
У Дэвида сжалось сердце, когда он окунулся в ее прозрачные глаза, но он покорно кивнул:
– Да. Но мне все-таки хотелось бы остаться в живых. Может, дадите мне какой-нибудь амулет.
Ева
