улица. После дамы в кружевах, закрывшей небо, следующий прохожий промелькнул минуты через три. Петрищев двумя руками уперся в решетку, и она на удивление легко поддалась. Собравшись с силами, юноша отодвинул чугунную конструкцию и поднялся. Первое, что он увидел, был черный катафалк, доставивший его к подъезду Вики. Седой водитель с голубыми глазами стоял возле машины и не мигая смотрел на Петрищева детскими голубыми глазами.
– Нет… – простонал Антон. Седой ухмыльнулся и приоткрыл дверь лимузина.
– Молодой человек, при таком внешнем виде я бы тут долго находиться не рискнул.
Петрищев только теперь сообразил, что его грязный костюм и туфли да еще галстук на голой шее – рубашку он снял по приказу взломщиков – выделяют его среди горожан. С трудом шевеля затекшими конечностями, Антон залез на сиденье и оглянулся назад. Машина была пуста, если не считать венка с траурными лентами и лопаты. Седой с поклоном закрыл за Петрищевым дверь и, оценив взглядом набитую купюрами рубаху, спросил:
– Это все?
Петрищев не ответил. Снова они мчались на бешеной скорости, не останавливаясь на красных сигналах светофора. Через десять минут Седой затормозил.
– Вылезайте. Вы приехали.
– Куда? – дрожащим голосом спросил Антон.
– Домой, – серьезно ответил водитель.
– Спасибо, – машинально проговорил Петрищев и попытался выйти.
– Вы не соизволили расплатиться, господин Петрищев, – напомнил водитель.
Петрищев полез в карман своего грязного пиджака, достал из него бумажник, но денег не обнаружил.
– Напрасно вы там роетесь. Рубли не тонут, – строго сказал Седой.
– У меня нет денег, – растерянно проговорил Антон и услышал громкий хохот. Он взглянул на своего спасителя и увидел, как тот корчится от смеха.
Нахохотавшись вволю, Седой достал из кармана белоснежный платок с черными вензелями. Перстень на его мизинце сверкнул так, что Петрищеву пришлось зажмуриться.
– Вы, молодой человек, должны мне за две поездки сто тысяч. И поскольку мне придется сегодня еще раз везти вашу персону, будем считать за проезд в три конца с вас сто тысяч.
Петрищев, наконец, сообразил, что деньги у него есть. И, запустив руку в рубашку, достал пачку банкнот.
– Я не знаю, сколько тут…
– Тут именно столько, – улыбнулся Седой и умильно сощурил свои небесные глазки. После чего забросил пачку с банкнотами назад, туда, где лежали траурный венок и лопата.
– Советую вам принять душ, переодеться и вернуться к вашей возлюбленной.
– Там все уже давно закончилось, – ответил Петрищев.
– Не думаю. Вы отсутствовали ровно полтора часа, – сказал Седой и с поклоном распахнул дверцу лимузина.
Петрищев вышел из машины.
– Вы забыли свою рубашечку, молодой
