лакей в парадной ливрее. Лукавые глаза его так и бегали по сторонам.
– Как тебя зовут? – спросила девушка.
– Борисом, сударыня.
– Отнеси эту записку участковому приставу Бедросову.
– Слушаю-с, – проговорил старик и, согнувшись в три погибели, пошел по направлению к двери, но тотчас же остановился и прибавил: – Я должен предупредить вас, сударыня, что для посторонних посетителей я глухонемой.
Эмма кивнула и, выпив чашку кофе, начала одеваться с помощью Елены.
– Ты поедешь со мной, – сказала она, охорашиваясь перед зеркалом.
– Как прикажете.
– Есть ли у тебя приличное платье, чтобы изобразить мою тетушку?
– Здесь уже все припасено.
Несколько минут спустя обе женщины вышли из дома пешком.
– Где здесь Красный кабачок? – тихонько спросила Эмма у своей спутницы.
– В нескольких шагах отсюда, – ответила старушка и повернула в узкую грязную улицу, где стоял шинок, красная крыша которого виднелась из-за высокого забора. – Вот он, – шепнула она, указывая глазами на невзрачный домик.
Оттуда они поднялись в старый город и остановились перед окнами магазина, в которых были выставлены фотографические портреты. Эмма осталась на улице, а Елена вошла внутрь и через минуту появилась с большим конвертом в руках.
Возвратившись домой, Эмма отпустила свою служанку, села на диван в гостиной и вынула из конверта портрет графа Солтыка. Долго и внимательно вглядывалась она в него, как бы изучая каждую черту лица, не хуже любого сыщика, рассматривающего портрет преступника, которого ему поручено поймать.
Граф был изображен в меховом шлафроке с длинной трубкою в зубах. Это был поистине красавец-мужчина: правильные, словно из мрамора высеченные черты лица, большие глаза, в которых светились ум, энергия и страстность, – одним словом, он обладал в высшей степени привлекательной наружностью.
Портрет графа еще лежал на столе, когда в гостиную вошел Бедросов, живой, проворный мужчина лет сорока, невысокого роста, с жиденькими волосами, выдающимися скулами и крошечным уродливым носиком. Поцеловав руку Эммы, он подвел ее к окну, чтобы лучше рассмотреть ее лицо, и воскликнул в порыве неподдельного восторга:
– Боже мой, как вы выросли, как похорошели! Давно ли я носил вас на руках! А помните ли вы, как запрягали меня в тележку да погоняли кнутиком? Как я рад, что мне привелось увидеть вас снова!
– Я очень рада найти в вас старого искреннего друга, – с приветливой улыбкой ответила Эмма.
– Звание друга я принимаю с благодарностью, но от старого отрекаюсь категорически! Разве я седой дряхлый старик? Я мужчина, как говорится, в расцвете лет! – и он расхохотался. – Да, милая барышня, в качестве друга вашего покойного батюшки я готов вас охранять от всех зол и напастей, но вместе с тем оставляю за собой право иногда и приволокнуться за вами.
– А я ловлю вас на слове и провозглашаю моим рыцарем!
Бедросов отвесил низкий поклон и прибавил:
–
