но когда я подросла и вошла в пору девичества, выбрал себе жену.
– А она? – Ваня опустился рядом с водяницей и слушал, как страшную сказку, Буян возле прилёг.
– Она возревновала к моей красоте. Пошли мы ягоду-землянику собирать, остановились у озерца отдохнуть, мачеха и позвала меня купаться, остыть в прохладной водице…– девушка замолчала.
– И? – поторопил её Ваня.
– Набросилась на меня и утопила. Держала под водой, пока я не захлебнулась. Вот с тех пор я тут и живу. Видишь, красоту какую навела? – она повела рукой.
– Это всё ты?! Очень красиво! – с восхищением сказал Иван.
– От скуки всё. Не заходит сюда никто. За три года ты первый… – махнула на него длинными зелёными ресницами.
– А зачем меня утопить хотела? – парень сдвинул брови.
– Не утопить, крест сорвать…
– Для чего?
– Понимаешь, добрый молодец… как тебя звать-величать-то?
– Ваня. А тебя?
– Марьюшкой звали… – опять вздохнула водяница. – Понимаешь, Ваня, я ещё могу человеком стать.
– Это как же?!
– Если крещёный человек наденет мне крест на шею. Тогда я смогу вернуться к людям…домой пойти, тятю увидеть, с мачехой поквитаться! – синие очи зло блеснули. – Только сегодня истекает срок. Ровно три года прошло с моей погибели. Завтра я уже навсегда останусь девой озёрной…
Иван, не раздумывая, вскочил на ноги и стянул с шеи крестик.
– Я помогу тебе, Марьюшка, только ты обещай: ничего мачехе не делай, не мсти ей! Не бери грех на свою бессмертную душу! Обещаешь?
Водяница уставилась на него бездонными синими омутами:
– Какой ты добрый Ваня! Пожалел меня, шутовку зелёную…За доброту твою обещаю: ничего мачехе не сделаю и батюшке про её злодеяние не скажу. Пусть сама мучается.
– Слово твоё верное? – переспросил парень. – Не обманешь?
– Верное, Ваня!
Иван надел Марьюшке на шею свой крест, и она, вспыхнув, обратилась в прелестную девушку: синеглазую и золотоволосую, с кожей белее водяной лилии, но не прозрачной. Вскрикнув, осмотрела себя, завизжала от радости, кинулась Ивану на грудь и поцеловала прямо в губы. Теперь он стал, как маков цвет:
– А сколько годков-то тебе?
– Пятнадцать! Ваня, отведи меня домой, отведи! Я покажу, куда идти! – схватила его за руку и потянула за собой.
– Подожди! – парень не двинулся с места. – Так тебе идти нельзя!
– Верно, – спохватилась она. – Что же делать?
Порывшись в суме, он вытащил запасную рубаху и порты:
– Надень, не побрезгуй, больше нет ничего. Лапти мои тебе не в пору будут, ножка-то у тебя крохотная! Ты одевайся пока, а я лапотки тебе сплету.
И когда это он ножку-то её успел рассмотреть, скромник наш?
Пока Марьюшка причёсывалась, одевалась да прилаживала на себе одёжу не по росту, Ваня надрал лыка и смастерил небольшие лапти.
– Ну
