сказал бы он. И тогда все будут довольны.
Тут заговорил Кальмета:
– Господа! Уже поздно; чтобы мессер Федерико не имел повода уклониться от изложения того, что он знает, думаю, лучше перенести остаток разговора на завтра; а то малое время, что у нас осталось, потратить на какое-нибудь простое развлечение.
Все согласились; и синьора герцогиня пожелала, чтобы мадонна Маргарита{168} и мадонна Костанца Фрегозо станцевали. Тут же Барлетта{169}, замечательный музыкант и превосходный танцор, всегда державший двор в праздничном настроении, заиграл на своих инструментах, а они обе, взявшись за руку, сначала прошлись в бассе, а затем с величайшим изяществом исполнили «руэргский»{170}, доставив редкостное удовольствие зрителям. Затем, поскольку добрая часть ночи уже миновала, синьора герцогиня поднялась с места; также и все, почтительно попрощавшись с нею, отправились почивать.
Вторая книга
о придворном графа Бальдассаре Кастильоне к мессеру Альфонсо Ариосто
Я не без удивления многократно размышлял о том, откуда возникает заблуждение, которое, поскольку оно обычно наблюдается в стариках, можно считать их естественным свойством: почти все они расхваливают прошлые времена и порочат нынешние, браня наши нынешние поступки и обычаи и все, чего в своей молодости не делали они, зато утверждая, что всякий добрый обычай, всякий добрый образ жизни, всякая добродетель и вообще все на свете непрестанно ухудшается. И кажется прямо-таки противным разуму и достойным удивления, что зрелый возраст, который обычно, в силу долгого опыта, делает рассуждение людей более совершенным, в этом именно вопросе его настолько портит, что они не понимают одного: если бы мир постоянно только ухудшался и отцы вообще были лучше детей, мы еще задолго до нынешних времен достигли бы такой степени зла, что ему уже некуда было бы ухудшаться дальше. Однако видим, что не только в наши дни, но и в прошлом всегда существовал этот порок, свойственный пожилому возрасту, как явствует из сочинений многих древнейших писателей, а особенно комиков, которые полнее, чем другие, представляют картину человеческой жизни. И я считаю, что причина этого ложного мнения у стариков в том, что годы, уходя, уносят с собой многие удобства{171} и среди другого исторгают из крови бо́льшую часть животных пневм{172}, отчего телесный состав изменяется и ослабевают те органы, посредством которых душа осуществляет свои добродетели. Поэтому с наших сердец поздней порой, как осенью листья с деревьев, опадают нежные цветы радости, а вместо светлых и ясных мыслей приходит мрачная и смутная печаль в сопровождении тысячи бед, так что не только тело, но и дух становится немощен; и он хранит лишь упрямую память о былых отрадах и образ того милого времени юности, когда, кажется, и земля, и небо, и все, что ни есть перед нашими очами, ликует и смеется, когда в нашей мысли, как в прелестном и восхитительном саду, цветет сладостная весна веселья.
Маргарита (1487–1537), внебрачная дочь маркиза Мантуи Франческо Гонзага, брата герцогини Элизабетты, выросла в Урбино, получив замечательное образование заботами тетки. Слыла подлинным украшением урбинского двора. Получила ряд блестящих предложений, но по разным причинам ни одно из них не завершилось браком. В 1513 г. поступила в монастырь ордена кларисс, где осталась до смерти.
Барлетта – музыкант и танцор, о котором будет еще раз кратко упомянуто во II книге (гл. 11). Больше о нем ничего не известно. Прозвище может указывать на происхождение из г. Барлетта в Апулии.
Басса, bassa danza – род танцев, которые исполняли, почти не поднимая ног над полом. Сопровождались музыкой инструментов низкого регистра.
Руэргский – в ориг. слово «roegarze», больше нигде не встречающееся. Жак Колен, первый французский переводчик «Придворного», в издании 1537 г. передал его как rouergoise – «руэргский». Руэрг – древнее графство на юге Франции, в Окситании, традиционно имевшей интенсивные культурные связи с севером Италии. Речь, вероятно, идет о каком-то оживленном танце, последовавшем за медленной и степенной бассой.
Перевод буквальный, в оригинале: сomodità. Аллюзия на слова Горация (О поэтическом искусстве. 175–176): «Много с собою удобств лета, прибывая, приносят, / Много уносят, начав убывать» (пер. А. Фета).
Пνεύμα – буквально: душа, дыхание, в христианском употреблении – дух, в т. ч. Божий (греч.). В лат. переводе: spiritus; Кастильоне использует соответствующее итальянское слово: spirto. Термин древнегреческих философов и физиологов, в разных школах имеющий различное содержание. Европейское Средневековье предпочитало следовать в его физиологическом применении или Аристотелю, или Галену, чья пневматическая теория психической деятельности существенно отличается от аристотелевской. Похоже, что Кастильоне в использовании этого термина опирается прежде всего на Гиппократа, для которого (как и для его предшественника Анаксимена) пневма – это жизненная сила, связанная с кровью, и на Галена, которому принадлежит сам термин «животная пневма».
