кунсткамере новая недотыкомка. Fille et père в дежурном припадке восторга поют дуэт из оперы «Если звезды зажигают…»
Галина Юзефович: «Мелкую, почти мусорную материю жизни он ухитряется переплавить в самую высокую поэзию, наследуя в этом непростом деле Веничке Ерофееву и Сергею Довлатову».
Леонид Юзефович: «Мне кажется, тридцатитрехлетний Павел Селуков из Перми – именно тот писатель, которого не хватало нашей литературе, чтобы напрямую, без сложной системы зеркал, отразить современность и при этом вернуться к своим истокам – к раннему Достоевскому, например…»
Вейз мир, Достоевский писал за отрезанный поц?! Реб Юзефович, чтоб вы так жили, как я с вас смеялся. Я вам умоляю, не делайте себе стыдно, бросьте этих майсов за вашего бохера. Или я не знаю, из откуда они берутся?
Протекция, конечно, мощная, но дивиденды пока невелики: в активе Селукова – премия журнала «Знамя» плюс большекнижный шорт. Впрочем, какие его годы. Freak show must go on, но вы держитесь.
Короче, Паша круто намутил: всех нагнул и всех забодал, чисто тот бычок без вымени. Ваще страх потерял, перхоть, – это я так, любя. А сам сидит, кино глядит и пельмени хавает. Без лука. Все у него норм.
«Большая книга-2020»: Я вам «чучу» отчебучу!
К. Букша. Чуров и Чурбанов. М., Редакция Елены Шубиной, 2019
Аксельбанты на Букшу вешали дуэтом – Вадим Левенталь и Дмитрий Быков, что недвусмысленно и нелицеприятно говорит о ее талантах. Первый объявил, что быть Ксенией Букшей почетно, второй высказался просто и со вкусом: «Обычный двадцатипятилетний гений».
Да будет вам, Дмитрий Львович. Таких гениев на невских берегах – на дюжину десяток: Мелихов, Аствацатуров, Крусанов, Левенталь, а теперь еще и Синицкая… И у всех один и тот же симптомокомплекс: застарелый синдромальный аутизм, намеки тонкие на то, чего не ведает никто, и на редкость богатая жанровая палитра: если не пастиш, так центон.
Но Ксения Сергеевна даже в этой команде не затеряется. Ибо ее отличает особая метода: писать «за жисть» – наука не дворянская: «Когда что-то пишешь, не надо пытаться копировать жизнь – получится литературщина». Ну-ну. Подробности у дедушки Крылова в басне про лису и виноград. Потому Букша постоянно потчует читателя осетриной второй свежести. «Манон, или Жизнь» была написана по мотивам аббата Прево. В «Мы живем неправильно» пишбарышня старательно подражала офисной прозе Минаева. В «Заводе “Свобода”» низко кланялась Понизовскому. В «Рамке» – всем и сразу: от Быкова (десять изгоев в поисках метафизической вины) до Лимонова и Олеши (полет на связке воздушных шаров). В «Открывается внутрь» прилежно воспроизводила Сенчина и Петрушевскую. Давно чужие небылицы тревожат сон отроковицы. Ну, вы помните: копировать жизнь – это литературщина. Должно быть, раскавыченные цитаты называются каким-то другим словом.
Во времена постмодернизма это еще полбеды. Беда состоит в прокламированной бессмыслице: «Когда я пишу, я выбираю не тему, а в первую
