такой красивой, буквально светилась в ночи. Я думал, что никогда раньше не чувствовал себя таким счастливым, просто сидя рядом с ней на заднем сидении такси. А потом, внезапно, она сообщила нам всем, что обручена с парнем из Йеля по фамилии Хобсон. Я сидел, пытаясь улыбаться, тогда как остальные поздравляли ее. Думал, что мир подошел к концу. В тот момент не сомневался, что жизнь потеряла для меня всякий смысл.
ЧЕМБЕРС. Довериться женщине все равно, что перерезать себе горло. (Пауза. ЧЕМБЕРС смотрит на ХИССА). Что? Что такое?
ХИСС. Ничего.
ЧЕМБЕРС. Кровь разом отлила от твоего лица. Надеюсь, я чем-то тебя не расстроил.
ХИСС. Просто мой отец покончил с собой, перерезав себе горло, когда я был ребенком. Не знаю, помню ли я этот момент, да и вообще помню ли отца. Но иногда, закрывая глаза, я это вижу, у себя в голове.
ЧЕМБЕРС. Он доверял твоей матери?
ХИСС. Да, думаю, да.
ЧЕМБЕРС. Тогда понятно.
ХИСС. Воспоминания таятся в голове, ты думаешь, они забылись, но потом что-то происходит, ты делаешь и говоришь такое, что совершенно тебя удивляет, и ты осознаешь, что они никуда не делись, это давние, вроде бы похороненные навсегда страхи, эти печали и ужасы, и они все время вели тебя в места, куда ты идти совершенно не собирался. Ты смотришь в зеркало и видишь, что на тебя смотрит совершеннейший незнакомец.
ЧЕМБЕРС. Никто ничего забыть не может. (Пауза. ЧЕМБЕРС оглядывается в сторону НИКСОНА). Они по-прежнему следуют за нами.
ХИСС. Просто едут в том же направлении, что и мы.
ЧЕМБЕРС. Я в этом сильно сомневаюсь.
ХИСС. А чего именно ты боишься?
ЧЕМБЕРС. Я ничего не боюсь.
ХИСС. Ты думаешь, эти люди следят за нами. Ты спишь с заряженным револьвером. Ты должен чего-то бояться.
ЧЕМБЕРС. Я тревожусь. Как и положено здравомыслящему человеку.
ХИСС. И что тебя тревожит?
ЧЕМБЕРС. Что кто-то придет ночью. Такое случалось. Люди приходили ночью. Я слышал их сквозь стену. Иногда они так шумят, что я не могу спать.
ХИСС. Может, тебе стоит обратиться в полицию?
ЧЕМБЕРС. Не могу я обращаться в полицию. Доверься властям, и они тут же вонзят нож тебе в спину. Власть всегда, рано или поздно, становится преступной.
ХИСС. То есть, в принципе, ты никому не доверяешь.
ЧЕМБЕРС. Я доверяю тебе.
ХИСС. Почему ты доверяешь мне?
ЧЕМБЕРС. Ты один из тех, кто был популярен в школе, так? Все с тобой дружили. Все тебя любили.
ХИСС. Не знаю. Я со всеми ладил.
ЧЕМБЕРС. Меня почти все презирали. Я всегда был изгоем, всегда чувствовал, что меня едва терпят. Убежал из дома в восемнадцать лет, работал на полях.
ХИСС. Как мой брат.
ЧЕМБЕРС. Бродяжничал. Менял имя. Прятался от погони. Такова жизнь. Дьявольская игра в прятки. Или ешь ты, или едят тебя. Насилие и похоть. Я выучился этому, живя в товарных вагонах. Все – смех, все – пыль, все – ничто. Существующее рождено из нереального.
ХИСС. Ты цитируешь «Греческую антологию». Одна из моих любимых
