стул. Сейчас мы сидим очень близко – я даже чувствую аромат его парфюма, который приятно обволакивает все вокруг меня.
– Скажи мне, Окулова, – просит Максим Михайлович, – ты точно уверена, что хочешь сдавать литературу?
А говорил, что уверен во мне.
– Я собираюсь поступать на журфак, Максим Михайлович, – напоминаю я. – На журфак в МГУ. Так что в выборе экзамена я уверена, как в самой себе.
– Я так и думал, – одобрительно хмыкает учитель. – Надомник, с которым я занимался почти весь учебный год, наконец-то получил разрешение от врача посещать в школу, так что моя нагрузка несколько изменилась. И поэтому в среду и пятницу после уроков я могу заниматься с тобой.
Я таращу на него свои глаза, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Максим Михайлович дополнительно занимается только с одаренными учениками – так в прошлом году он натаскивал одного из золотых медалистов. Паренек сдал литературу на сто баллов, и о нем даже написали в местной газете. Северцев с самого первого сентября упрашивает Максима Михайловича заниматься с ним по русскому языку, но каждый раз получает отказ.
– Конечно же, я согласна!
Не скрывая своей радости, я коротко хлопаю в ладоши, словно мне пять лет, а потом и вовсе обнимаю Максима Михайловича. Он машинально отвечает на это объятие, а потом резко отстраняется. Я в ужасе смотрю на свои руки, не понимая, что на меня нашло. Глаза начинает щипать – когда я нервничаю, то все время плачу.
– Максим Михайлович, – почему-то шепчу я, чувствуя себя так глупо, как никогда раньше, – простите меня. Я…
– Окулова, взгляни-ка на меня.
Я поднимаю глаза, и учитель хмурится. Похоже, моя реакция вызвала у него одно лишь недовольство.
– В том, что ты обняла меня, нет ничего предосудительного. – И именно поэтому, наверное, он от меня отстранился, как ошпаренный. – Ты же не повисла у меня на шее, верно?
Я киваю, и Максим Михайлович смахивает невидимую пылинку с моего плеча.
– Начнем со следующей недели, хорошо? – спрашивает он. – Времени не так много, но кое-что мы все же успеем.
– Спасибо вам, вы не представляете…
– Только не это, Окулова, умоляю тебя. – Максим Михайлович встает. – И, кстати, на занятие принеси с собой чай.
– Чай? – переспрашиваю я. – Какой чай?
Максим Михайлович снова мне улыбается и коротко отвечает:
– Я люблю с бергамотом.
Глава 4
Рита
– Я люблю с бергамотом.
Игорь Сергеевич, откинувшись на спинку стула, с едва заметной улыбкой на губах отслеживал размеренные движение Риты по кухне в ее собственной квартире. Девушка все делала не спеша, будто бы равнодушно, но физик сумел разглядеть во всем этом какое-то дикое волнение.
Рита поставила перед учителем чашку дымящегося
