меня, – возразила графиня, – я ведь люблю тебя, люблю так, как не любила еще ни одного мужчину.
Ее уста коснулись его уст, а белые пальцы зарылись в его темных локонах.
В таком положении их застал ее муж, неожиданно вошедший в ее будуар.
Первым побуждением Шувалова было броситься на дерзкого холопа своей жены и растоптать его ногами, но она с достоинством, какого он в этот момент меньше всего от нее ожидал, встала ему навстречу и потребовала от него объяснений:
– Как может граф Шувалов, фаворит императрицы, осмелиться без доклада войти в мою комнату? – холодно и властно начала она.
– Я думал... я не знал... – запинаясь пробормотал в замешательстве галантный супруг.
– Тем лучше, – резюмировала она с тонкой иронией, – тогда теперь ты узнаешь, что я не та женщина, которая позволит безнаказанно себя оскорблять, и что я, следуя высокому примеру Елизаветы, тоже захотела когда-нибудь испытать, что значит покоиться в объятиях раба, ибо ты, вероятно, отдаешь себе отчет в том, что ты сам тоже всего лишь раб своей царственной возлюбленной, как этот красивый юноша здесь раб мой.
– Неверная, и ты еще осмеливаешься надо мной насмехаться, – закричал Шувалов, впрочем, тут же беря себя в руки. – Ну ладно, ты еще узнаешь меня!
Графиня сделала еще шаг в его сторону и затем начала громко хохотать. Этот смех еще больше лишил негодующего мужа присутствия духа, чем до того ее спокойное величие. Он пробормотал несколько невразумительных слов, и жена указала ему на дверь.
– Немедленно оставьте меня, господин граф, – приказала она со спокойной улыбкой, – или даю вам слово, что завтра же расскажу императрице об этой сцене.
– Ты могла бы...
– Я могла бы столь наглядно обрисовать Елизавете пламя вашей ревности, сударь, что она наверняка отослала бы вас в Сибирь несколько поостыть.
Шувалов гневно топнул ногой, но ему не оставалось ничего другого, как подчиниться; стоило б только Елизавете узнать хоть об одной искорке его чувства к другой женщине, пусть даже эта другая – его законная жена, и ему было бы несдобровать. Он хотел уйти, не удостоив свою супругу даже взглядом, однако так просто отделаться ему не удалось.
– Какая невоспитанность, сударь, поблагодарите же меня за урок, который я вам преподала, – с издевкой промолвила, задерживая его, графиня, – поцелуйте мне руку, это вам всегда дозволяется.
Шувалов галантно поднес к губам кончики ее пальцев и затем, преследуемый язвительным смехом своей коварной маленькой жены, поспешил ретироваться из ее будуара.
3
Тысяча и одна ночь в Москве
Унылый дождливый день поздней осени, свинцовое небо тяжелым грузом лежит на крышах домов и нескончаемыми струями хлещет землю, потоки желтой от глины воды текут по московским улицам, а ураганный ветер время от времени трясет и сгибает исполинские тополя перед слободой, точно березовые веники в русской бане. В теплых уютных покоях
