на манер тех фрицев, про которых рассказывал Зверобой?
Гриня кивнул.
– Только это был бы уже не он. У упыря от человека остается разве что память. Приходят они к тому, кого помнили и любили при жизни. Память остается, а любви никакой.
– Супруга твоя тоже?.. – Догадался Влас.
Гриня снова молча кивнул.
– И тебе пришлось ее…
– Не мне. Я бы не смог. Тетя Оля, ну, та самая, помогла. Женщина она была решительная, сама все сделала. Кстати, ее упырь тоже порвал. Я при ней тогда был в такой же шкуре, как ты сейчас при мне. Рассказала она мне, куда бить, куда целиться, чтобы наверняка. Если придет время. Время пришло… Но все случилось по-другому.
– Как случилось? – спросил Влас.
– Долгая история, я тебе потом как-нибудь расскажу. Давай ты мне, Влас Петрович, пока расскажешь, что тебя так тянет в Гремучий ручей, какой у тебя в этом деле интерес.
– Расскажу, – пообещал Влас. – Будет время, обязательно расскажу, а пока не до того. Двигаем!
Двигались быстро, короткими перебежками, не попадаясь на глаза ни редким горожанам, ни немецким патрулям. Да и что удивительного? Один профессиональный вор, второй профессиональный сыщик. У обоих опыта хоть отбавляй. Притормозили лишь у больницы, чтобы провести рекогносцировку.
Больницу охраняли. Прав был Тимофей Иванович. Охрана стояла на центральном входе, и двое автоматчиков курсировали по периметру. Интересно, куда подевались Гринины собачки?
Гриня словно прочел его мысли.
– Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется, Влас Петрович? – спросил он шепотом.
– Чего?
– Натравить на этих гадов Горыныча. Ты ж в Гремучем ручье был, видел, как он умеет.
Власу и самому хотелось. Велик соблазн, когда у тебя в помощниках такая вот нездешняя силища. Но здравый смысл подсказывал – не нужно поднимать шум, действовать надо тихо и чисто, чтобы комар носа не подточил.
В больницу вошли через подвал. С замком Гриня разобрался в три счета. Власу показалось, что прямо голыми руками, без отмычек. В подвале было темно, пахло сыростью. Влас включил фонарик, в свете его Гриня показался ему настоящим упырем. Вот такую злую шутку сыграло с Власом воображение.
– Выключи, – прошептал Гриня.
– Не видно же ни хрена. – Влас погасил фонарик.
– Мне видно. – В воцарившейся темноте Гринины глаза блеснули красным. Или просто показалось от неожиданности.
– Тебе может и видно, а мне как быть? – проворчал Влас. – Если я сейчас на какой-нибудь хлам налечу и устрою тут…
– Нет тут никакого хлама, – оборвал его Гриня. – А если будет, я тебя предупрежу.
Дальше шли молча. Гриня бодро и уверенно, а Влас, считай, наощупь. Света прибавилось, когда узкая лестница вывела их к двери. Вот из-под двери свет как раз и пробивался.
– Погоди-ка, – сказал Гриня одними губами,
