style="font-size:15px;"> …Не люблю цветных ни фото, ни кино, ни теле. Нет же книг с разноцветными буквами.
Кто-то за меня раскрашивает жизнь…
Я и сам все оживляю!..
…Жареным пахло мясом… В комнате неопределенной величины низкий голый свет, лампочка голая, лишь над столом, что ли, низким была.. Кто-то окружал бутылки, большую сковороду…
Сказал я что-то задорно – "Чай да сахар!" – или хотел сказать.
Засыпая тогда, видел, помню, то ощеренные, над ведром, клыки, то пушистый длинный хвост рядом со сковородой. Прошептал задорно, в тон давеча сказанному: "А кто слушал, тот дурак…"
Где-то теперь тот Кабинет?..
Где-то теперь тот следователь?..
Эй, мир, эй, миры, где меня нету!..
А это ещё задолго было до корабля в бутылке…
Бегу или не бегу?.. По улице или по лестнице?.. Почудилось или не почудилось?..
…На миг свой каждый, на каждый свой шаг смотрю, как смотрит каменщик на каждый свой камень – пристреливает его по всей стене видит чуть ли не всё строение целиком: так же и я вижу разом всё, что есть жизнь, некий общий всего и вся смысл…
Словно бы вижу, словно бы смысл…
…В трёхэтажное Здание впервые пришёл когда, знал только по практике вузовской весёлой, небрежной, что в зданиях в таких – этажи, на этажах – коридоры, в коридорах – двери, за каждой – кабинет, в каждом – окно, перед окном два стола, за каждым – по стулу, перед каждым – по стулу, по сторонам окна – в углах сейфы, на шифоньере или на подоконнике – радиоприёмник, иногда – растение… Как в пустыне.
Пришёл, вошёл тогда – все коридоры, хорошо или не хорошо – пустые, за одной дверью – разговор, смех и ещё такое странное, аж в него не верилось, знакомое щёлканье по столу, что я не решился постучать в ту дверь; за другой дверью – треск беспрерывной машинки, даже и от стука моего всё равно беспрерывный, а открыл всё-таки чуть дверь – тотчас и захлопнул: там лишь – густое, а густое – синее, а синее – дым, дым…
Пять лет, подумал, учился зря!.. Неужели я… причастен к этим этажам-кабинетам?.. Неужели смогу?.. Неужели должен быть причастен?.. Неужели буду?.. Да и… неужели хочу или хоть когда-то хотел к этому всему быть причастным?..
Остро вмиг ощутилось то, что при одном слове этом всегда и всегда ощущалось: "органы" – у "органов" у всех, как и у всяких живых органов, есть своё нутро, нутро!.. Коридоры коридорами. А есть ещё и нутро – Нутро!
И виновато-стыдно поначалу было вспомнить, что я – там, где я – я, – "правовед", на первом курсе хохотал, со всеми, впрочем, однокашниками, когда сказали однажды с кафедры:
–– Вы не должны ходить в баню. – Пауза громкая… – Вы как дети.
Как во время практики, на третьем курсе, иронично делился с друзьями-то:
–– Следователи, прокуроры, судьи пьют, но не поют, а когда напьются – плачут.
Но с радостью меня тут, в Здании, приняли… С радостью дали и тот стол, и тот стул, и сейф, и ключи, и – радостно-радостно – дело первое, памятное…
Советы казались скупыми:
