На работе…
–– Далеко?
–– Нет… – Брат пожал плечами. – Рядом…
–– Есть у него рабочий телефон?
Брат пожал плечами… или уж не пожал:
–– Есть…
И Брат говорит номер моего телефона!..
Тут, может, Шуйцев и сам сразу забальзамировался… Или Рыжий вскрикнул…
Молчание – восклицательное.
Так он… в соседнем кабинете?!.. Твой брат, тот, о котором ты только что говорил… Тот самый твой брат… за стенкой?..
Повестку даже у брата Шуйцев забыл отобрать.
Какие все – какие! Как всё – как!
С Рыженьким Шуйцев, значит, уже снюхались… или и раньше знались: с чего бы Шуйцев, из дознавателей-то, именно в тот кабинет.
А я, вот ведь как всё предусмотрелось, к ним даже и не заходил никогда…
Н-ну! – Шуйцев и Рыжий сразу, конечно, заперлись… Сразу, конечно, бровями переговорились и – решили. Всё решили!.. Рыжий стал набирать – ме-едленно стал набирать номер на телефоне… За стенку-то… Если б я трубку взял – он бы сразу свою бросил… А взял – Маня. И Рыжий спросил про меня… просто так, между прочим… мол, "на месте" ли я… Может, и пошутил нескладно или даже полупроговорился…
Вот Маня красные свои и задержал на мне.
Больные? Просто больные?..
И тут же Шуйцев – тут уж Шуйцев – торопясь, дрожа! – возбудил дело. Под копирку. Сбегал, выставил карточку, взял номер. Кабинет, конечно, запирал. Мол, никого нету… Брата Рыженький караулил… Скорей, скорей!.. Чтобы – дать лишь ход! Чтобы – всё было поздно!..
Меня, пожалуй, и выходил, когда выходил, узнать, что к чему, толкался, может, в соседнюю-то дверь… из-за которой только что звонили-то…
Потом – потом, что Рыженький и зашёл и поплясал передо мной… С этаким, как он думает сам по себе, профессиональным шиком. Он даже, кажется, чуть улыбался, о ящике-то спрашивая… А Шуйцев, теми мгновениями, протащил Брата в "дежурку"… А там – "задержал"… А там – в камеру, в камеру…
Слёзы были горячие, слёзы горячие были моими, слёзы горячие текли по моим щекам в мои уши.
Потом – уж, конечно, потом! – доложил Шуйцев – нельзя было не доложить о таком таком – Свищёву. Свищёв, мол, неужели? – и по столу шлёп ладошками короткими своими. Но, мол, не надо было спешить "возбуждать", тем более "задерживать"!.. И, понятно, скорей к Зрелищу… Зрелищ – как, мол, тут всё щепетильно и щекотно, и покорил тоже, что поспешили… Но – раз уж дело закручено – не скрывать же такую скользь. И не молчать же…
Что же, пошёл Папе доложить. И со Свищёвым.
Свищёв и докладывал:
–– Есть материал… правда, мелкий… Есть подозреваемый… правда, он не признается…
–– Так дергайте других, а пока колите этого! Что ещё?
–– Так точно. Но он… брат Вербина.
–– Так подключите Вербина. Что ещё?
–– Да, но брат Вербина потому и не признается, что ссылается на него, на Вербина: был в момент, который
