Старик – разве что похожим буду… Девушка, женщина – это очень-очень не я – совсем уж, вовсе уж… Любой, каждый другой – это прежде всего – не я, не я. Прежде всего! Потому что, если не так, зачем я? И зачем я – я?..
Трепет. И покой.
Но чую – со вчерашнего, может, дня, – что и этого, что далось, мало! И ещё выше вёсла в себе поднял: куда уж понесёт – лишь бы ещё далось, лишь бы далось!..
Ведь если все одинаково – побывать в жизни, то… почему они, половина на половину, противоположно разные?..
И словно бы я нынче в том открытом космосе! – Собираю конструкцию.
Конструкцию.
Новую.
Сам.
Свою.
Мою.
Мою модель Мира.
Только бы далось.
Закончил я барабанить страницу и… с позором стал готовить опять: копирка на лист, копирка на лист… Не только Мане и этому Веретенникову – Зданию всему словно было понятно: "обвиниловка" могла бы и подождать – "человек"-то почему ждёт?..
Это был, учёл я, конечно, так называемый молодой человек.
Чего боюсь, чего боюсь?..
Правдиво прислушивайся к себе!
Холодно-честно признался себе: и Маня, и "человек", даже радио нужны мне сейчас, нужны тут!..
Раня себя, узнаю ранимо случайно, что ведь не один я сам, но и другие, другие-то, смотрят на меня.
Пьяная девчонка, однажды было, плакала в магазине, грелась и плакала – и вдруг просипела плаксиво-пьяно на весь магазин:
–– Ну, чего смотришь-то?!..
И оказалось – мне, мне…
А раз ехал я, в автобусе, в деревню: на соседнем, через проход, сидении – он и она. Весёлые и громкие… У них, у Весёлых, огромный был букет живой, делавший внутренность автобуса необычным пространством.
И вдруг они враз мне внятно:
–– Всё будет хорошо!
А я был просто в шляпе, я просто смотрел на дорогу…
…Так что, что слышал Маня по телефону, когда смотрел, не видя меня, на меня?!.. Зачем, зачем приходил Рыженький, коли только посмотрел на "ящик"?..
Сижу, сижу…
Так ведь и все – побывать!
Если же о всех – сразу обо всех, то все, прежде всего, – озабочены. Так как не знают, зачем они. Озабочены – и посягают на меня. А чтоб посягнуть вернее – затрудняют. А как злее затруднить? – Да обвиноватить!..
Вот формула присутствия в людском мире.
Я, прислушиваясь к себе, посмотрел на телефон, на двери, на Маню, на Веретенникова – вокруг одни подслушивания всяческие.
С мига того качающегося, плывущего не раз со страхом собирался сказать себе, мне:
–– Выключи звук, выключи звук!
А это как-то певица пела из телевизора, а я и убрал случайно звук совсем – и тут будто только и включил телевизор, тут только будто и увидел её, брызги слюны из её пасти, язык огромный, зубы анатомические и, главное-страшное, только тут услышал её наглый бесстыжий вопль ко мне:
–– Славы! Славы! Мне! Мне! Славы! Гад! Ненавижу!..
