мной:
– Кто готовил взрывчатку для теракта?
– Я не знаю! Я ничего не знаю!
– Семёнов? Он готовил взрывчатку?
Я разрыдалась. Меня облили водой, плеснув из чашки на грудь, и от следующего удара током я на какое-то время потеряла сознание.
– Кто готовил взрывчатку?
– Лысый! Лысый готовил! Лысый!
– Андрей Андреевич Семёнов, по кличке Лысый?
– Да, Андреевич, Семёнов, – плакала я.
– А кто планировал нападение на склад в Электрогорске?
– Феликс!
– Хорошая девочка, не плачь, – повторял следователь. – Всё будет хорошо.
Я была готова говорить всё, что угодно, лишь бы больше не было тока.
– У Феликса младший брат служил там в армии. Феликс знал, что склада хватит на четыре дивизии. Двенадцать тысяч всего: автоматов, штанов, подштанников, ложек, одеял, котелков, – перечисляла я всё, что придёт в голову, лишь бы они не включали ток. – Ещё машины, там были машины, не знаю сколько.
Полицейский потянулся к полевому телефону, но следователь сделал знак, и он не ударил меня.
– Феликс знал, как там всё устроено, вокруг болота и ров, он знал, где можно перейти, чтобы попасть в часть. Она плохо охраняется, срочниками, всего две роты.
Феликс и правда рассказывал мне об этом. Больше шутил. Говорил, мол, если начнётся какая-нибудь буза, как он любил выражаться, мы знаем, где взять оружие. Но, конечно, в голову не могло прийти, что мы с Тимуром, Феликсом, Лысым и Майей с Тетерей пойдём брать воинскую часть в Электрогорске. Тимур вообще был убеждённым пацифистом и сторонником мирных акций, мы из-за этого часто ругались.
– Хорошо, молодец, – сказал следователь. – Всё будет хорошо. Я тебе помогу, не бойся. Только пароль от ноутбука скажи.
От меня отцепили провода и развязали верёвки. Дали воды, сказали одеться. Грудь горела от боли. Меня снова вырвало.
Мне надели на голову мешок, на этот раз без мусора, и вернули в комнату, где я провела ночь. Спросили, хочу ли в туалет, но я покачала головой. Пристегнули к стулу наручниками, оставив на этот раз одну руку свободной.
Полицейский принёс сухой паёк: рыбные консервы, галеты, повидло, сухое молоко. И поставил передо мной мятый пластиковый стаканчик с пластиковой ложкой, уже использованные, и, похоже, не раз. Одной рукой я высыпала молоко в стаканчик, едва не просыпав на стол, и полицейский налил мне кипяток.
– Приятного аппетита.
Я размешала молоко, стараясь растворить сухие комки. Не знаю, почему я так сосредоточилась на этих комках, ведь мне было всё равно. Я поела, и от галет с консервами заболел живот.
Следователь принёс мне бумаги, протянул ручку.
– Всё будет хорошо, – повторил он в сотый раз, и мне захотелось плюнуть ему в лицо. – Всех террористов засадим надолго. А тебе зачтём чистосердечное раскаяние и сотрудничество со следствием. Отделаешься лёгким испугом.
– Я… Я… Я не…
Следователь ткнул пальцем туда, где нужно было расписаться.
