мать. – Он ничего не сказал.
– Чушь какая-то.
Я протягиваю руку и пытаюсь взять бумаги из кармана матери. Она отталкивает мою руку.
– Послушай, а давай съездим на педикюр, – предлагает она. – Что скажешь?
Голос у нее звучит фальшиво и липко, как у ребенка, сосущего леденец с аспартамом.
– Послушай, а давай ты мне расскажешь о результатах обследования.
Я предпринимаю еще одну попытку взять бумаги, и на этот раз моя мать не шевелится. Я беру документы из ее кармана, стараясь их не порвать. Мое сердце выстукивает тревожное стаккато, потому что я уже догадываюсь, что там. Я все понимаю по жалостному выражению лица матери, едва заметным темным кругам у нее под глазами, где размазалась тушь. Я все понимаю, потому что такова жизнь: стоит только решить, что ты добрался до финишной прямой, как видишь, что столбики с финишной лентой переставили, пока ты бежал и смотрел себе под ноги.
В общем, я пробегаю глазами заключение компьютерной томографии на нескольких страницах – непонятные графики, плотные абзацы, набитые медицинской терминологией, – и уже знаю, что увижу в итоге. И конечно, на последней странице – оно… Знакомые серые опухоли, их тени на срезах тела моей матери. Вот они, обвивают своими аморфными пальцами ее селезенку, желудок, позвоночник.
– Рецидив, – негромко говорит мать. – Снова.
У меня мерзко сосет под ложечкой. Как мне знакомо это чувство беспомощности.
– О боже. Нет. Нет-нет-нет…
Мать забирает у меня документы и аккуратно складывает их вчетверо.
– Мы же знали, что это может случиться, – тихо говорит она.
– Нет, не знали. Последний курс лечения должен был стать успешным, так говорил доктор, поэтому мы и… Господи, я не понимаю… – Я умолкаю, не закончив фразу, потому что не это я хочу сказать, но первая мысль у меня такая, что нам всучили чужой заказ.
«Но он же говорил… – думаю я, как капризный ребенок. – Это нечестно!»
Я завожу машину на стоянку:
– Я пойду и поговорю с врачом. Тут какая-то ошибка.
– Не надо, – говорит мама. – Пожалуйста. Я все обсудила с доктором Готорном, и у нас уже есть план. На этот раз он хочет попробовать радиоиммунотерапию. Есть какое-то совсем новое лекарство, кажется, оно называется «адвекстрикс», его только что одобрило FDA, результаты клинических испытаний очень хорошие. Лучше, чем при пересадке стволовых клеток. Он считает меня хорошим кандидатом. – Негромкий смех. – Есть плюс: в этот раз я не облысею. Тебе не придется видеть меня похожей на биллиардный шар.
– О мама. – Я вымученно улыбаюсь. – Мне совершенно все равно, как выглядят твои волосы.
Она решительно смотрит вперед через лобовое стекло, на машины, мчащиеся по бульвару Беверли.
– Лекарство. Оно жутко дорогое. Моя страховка его не покрывает.
«Ясное дело, не покрывает».
– Я
