к нему бывало, а он расстроен, вечно баба
какая-нибудь ушла навсегда и
он делает вид что ему нипочем но
щелочки его глаз залиты
болью.
он всем начислит, он просто закидывает эту дрянь
в себя винтом а иногда встает
и идет блевать.
это в самом деле нечто. его
слышно за несколько кварталов.
потом выходит и наливает
следующий.
он все пьет и пьет
а потом ни с того ни с сего вдруг ляпнет что-нибудь
безумное, вроде: «что б ни сделали 3 собаки, 4 это
сделают лучше!»
ну и в таком духе.
или шваркнет стаканом или бутылкой в
стену.
он работал санитаром в
больнице 15 лет
потом бросил.
он никогда не спит ночами.
и я не понимаю, как ему достаются все его
бабы —
такая он страхолюдина.
и ревнив.
только скосись на кого из его баб
как сразу кинется.
потом надирается и рассказывает чокнутые
истории и поет.
и знаешь еще что? он пишет
стихи.
пошли заглянем к нему, этот старикан
полный
улет!
привет, Гамсун
после двух с половиной бутылок
не укрепивших мое опечаленное
сердце
выбираясь из этой пьяной
темени
в сторону спальни
размышляя о Гамсуне который
жрал свою плоть чтоб
выкроить время и
писать
я вваливаюсь в другую
комнату
старый
человек
рыба-демон в ночи
всплывает
наперекосяк
вверх тормашками.
смерть курит мои сигары
знаете: а я ведь снова нарезался
тут
слушая Чайковского
по радио.
Боже мой, я слышал его 47 лет
назад
когда был голодающим писателем
и вот он
снова
а я добился умеренного успеха как
писатель
и смерть расхаживает
взад-вперед
по этой комнате
куря мои сигары
прикладываясь к моему
вину
а Чайк пилит, себя не помня
свою «Патетическую»,
ну и дорожка мне выпала
и если мне везло, то лишь
потому, что я правильно кидал
кости:
голодал
