спешите обижать талантливого человека. Богдан, покажите вашу книгу.
И Богдан достал из сумки толстенную книгу в кожаной обложке, она была полностью рукописной. Книга называлась «Ремонт возможных повреждений на судах различных конструкций».
– Богдан изучил конструкции всех известных судов и способы их ремонта.
– Но это лишь теория, а нам нужен хороший практик, – сказал Климент уже обычным голосом.
– Понимаешь, у него довольно большой участок земли, заваленный большими моделями различных судов, – начал заступаться Кристофер, – некоторые из них достигают в длину 15–20 метров; и всё это сделано вручную. Пойми ты, человек всю жизнь мечтал о большом плавании.
– Хорошо. Но вам придётся сдать экзамен, – сказал Климент.
– Согласен, – ответил Богдан.
По заданию капитана он изготовил две запасные детали такелажа, заменил доску корабельной обшивки и уже по собственной инициативе отремонтировал дверь в кают-компании.
– Считайте, что вы приняты на корабль, – подвёл итог Климент. – Кстати, почему, не имея корабельного опыта, вы решили обратиться к капитану Кристоферу?
– Знаете, я бы никогда не смог обратиться с такой просьбой к какому-нибудь капитану, их грубость и суровый внешний вид останавливали меня. Ваш помощник застал меня, когда я читал «Одиссею» вслух на древнегреческом. Оказалось, он тоже знает древнегреческий, и у нас зашёл разговор о кораблях Одиссея. Таких капитанов я ещё не встречал, поэтому набрался храбрости обратиться с такой просьбой.
– Ладно, хорошо, устраивайтесь, каюта для вас готова, – сказал капитан и пошёл дальше по кораблю.
«Складывается впечатление, что не я набираю экипаж, а кто-то свыше, вот только кто бы это мог быть: Бог или чёрт? – размышлял он, осматривая паруса. А потом подумал, вспоминая плотника с его ангельским лицом и доктора, глаза которого горели каким-то дьявольским огнём: – Пожалуй, что оба вместе».
На следующий день Каллистрат привёл боцмана. Глядя на него, Климент пришёл в полный восторг: ростом более двух метров, боцман весил килограммов сто тридцать, хотя вовсе не выглядел толстым. На кистях его рук красовались татуировки: на правой осьминог дрался с акулой, а на левой индеец курил трубку; когда он сжимал кулаки, похожие на арбузы средней величины, то на правой руке осьминог бросался на акулу, а она, изгибаясь, пыталась увернуться от его щупалец. А грустный индеец на левой руке вдруг начинал улыбаться.
К тому же звали его, как оказалось, Джон, и плавал он с четырнадцати лет. Сейчас ему было тридцать пять. Совершил он три кругосветных плавания. Но всё остальное оказалось просто ужасным – Джон не курил трубку, в свободное время играл на флейте или читал японские стихи, причём в оригинале. Оказалось, он в совершенстве знал восемь языков и ещё на полутора десятках мог объясниться при необходимости. Но морское дело он знал в совершенстве, к тому же, как впоследствии оказалось, боцман хорошо знал астрономию.
Но, как иногда бывает с боксёром на ринге,
